Андрей Курков: Украине не хватает графомании

В рамках культурной инициативы «Пятый Харьков», идейным вдохновителем которой является известный харьковский писатель Сергей Жадан, жители города могут ежемесячно встречаться с известными литераторами и культурными деятелями Украины и зарубежья. Среди приглашенных гостей были писательница Оксана Забужко, белорусский поет Андрей Хаданович, поет и переводчик Юрий Андрухович etc. На встречах обсуждалось то, каким видится Харьков в будущем, каково его место в культуре Восточной Европы, какими путями развивается массовая культура.

Новым гостем города стал Андрей Курков, книги которого переведены на 37 языков мира. Именно он представляет Украину в мире. Более того, продвигает наших писателей во Франции, Италии, Германии, например ту же Марию Матиос.

Культура — это инструмент влияния на мир. Украина приходит к этому пониманию, но еще не действует. Наших издателей не было в Париже на книжной ярмарке, не было их и в Лейпциге, всего пару стендов было во Франкфурте.

— Какая у нас национальная литература? Три-четыре имени, которые все знают, но не все читали, — делится своими мыслями Андрей Курков. — По идее, Институт книги как раз должен объединять украинских писателей, интегрировать. Однако до сих пор в самом институте нет директора. Вообще, в Украине уникальная ситуация. Писателей знают по их комментариям, интервью, но не по книгам. У нас есть читатель, но нет книжного рынка как такового. Плюс этой ситуации — у нас независимый писатель, так как по большей части наши писатели работают бесплатно и издают книги за свой счет. Так что говорят что хотят. Можно сказать, что писатели были волонтерами гражданской мысли, еще до того, как в стране появилось волонтёрское движение и стало чем-то сильным и заметным.

Совсем другая ситуация на книжном рынке в той же Германии. Здесь в год выходит 18 000 книг прозы. Из них два-три процента окупаются, читаются и становятся бестселлером или заметными книжками. И это хорошо. Это и есть нормальный литературный процесс. Порой книга, написанная шестнадцатилетним парнем или пенсионером, взрывает общество. Почему? Потому что как-то совпала с моментом, или она хорошо написана, или в ней необычная история такая, до которой профессиональный писатель не додумался.

В 91 году у нас был литературный вакуум. После развала Союза у нас осталась Забужко с одной книжкой, и еще пару писателей. И они не были поколением постсоветской литературы. Они были отдельными личностями. И только в 97 году появились первое, я бы сказал, девичье поколение украинской литературы. Девушки, которые впервые писали про «секс, наркотики и рок-н-ролл», о первом неудачном интимном опыте, ну и к ним примкнул Любко Дереш.

Украине сильно не хватает графоманов, которые издаются и читаются. Массовая литература среднего качества, не профессионально написанная, но профессионально отредактированная, везде является основой литературного процесса. Говоря о графоманстве, я имею в виду позитивный смысл этого слова. Это не о том, когда человек записывает свое сознание или на двухстах страницах рассказывает про собственную жизнь. Мы говорим о сюжетной литературе, о текстах, в которых есть мысль, но писатель не может ее правильно подать, тогда ему помогает редактор.

Нормальный ПЕН-клуб не занимается издательской деятельностью. Он защищает права писателей, журналистов, свободы мысли, продвигает переводную литературу. Защищает права литературы на малых языках. Если литературу не переводят, не замечают, тогда литература не выходит за рамки носителей языка и происходит процесс затухания. К примеру, если бы в свое время украинская литература не прорвалась в Польшу и Германию, то части книг украинских писателей не было бы написано.

Украина — это многонациональная страна. И есть ряд неукраиноязычных литератур. Некоторые, правда, уже исчезли. Например, литература на идиш. Был целый регион, где население говорило и писало на идиш. Есть литература в Украине на языках, о которых вообще никто ничего не знает. Например, на венгерском языке. Писатели живут в Закарпатье. Их довольно много, но их не знают в нашей стране. Некоторые из них получили премии в Будапеште. Издают свой журнал, и, что примечательно, переводят на венгерский язык украиноязычных авторов. Обижаются, что не переводят их произведения на украинский язык.

В 2006 году я собирал прозу в Закарпатье. Насобирал больше, чем можно издать, причем писатели до сих пор там живут. Если бы мы их читали, то открыли бы для себя неизведанную Украину. Их нужно интегрировать в общий процесс, создать национальную литературу.

Есть у нас ромская литература. Появляется новое поколение писателей в Бессарабии (Одесса — прим. ред). Вообще, нужно провести перепись писателей, потому что мы не знаем, сколько нас, кто это, и кто что делает. В принципе, это касается и молодых ученых, и композиторов.

Есть прекрасные русскоязычные писатели. Например, Владимир Рафеенко, который прекрасно знает украинский язык, но пишет на русском, сам отличный редактор и филолог. Живет сейчас в Киеве. Культура, включая и литературу, — это явление корпоративное. И все, в том числе и литература на языке меньшинств, это акционеры общей украинской литературы. К сожалению, то, что они делают, мало кто замечает.

Харьков — город со сложной репутацией, более научной, нежели творческой, хотя шансы, я вижу, есть. Появляются новые писатели, но они пока вне зоны обсуждения.

Есть здесь и писатели-фантасты. Тот же Андрей Валентинов или Олди. Некоторых я читал, с некоторыми встречался. Но каким-то образом голос харьковских писателей не слышен в Киеве. Хотя Харьков достоин не только своей отдельной школы фантастики, авторы достойны своей громкой коммунальной жизни.

На встрече с харьковчанами Андрей Курков презентовал свою новую книгу «Шенгенская история», которая описывает испытания молодых людей в Европе.

— Европа привыкла, что она никого не ждет, а все приходят сами. И здесь мы имеем шансы вызвать больше симпатий, потому что украинские гастарбайтеры работали долго и старательно, чтобы улучшить имидж страны. В Италии, Испании, Португалии украинцев хорошо знают. Мы естественным путем становимся близкими Европе, и никто не может отличить в Берлине украинца от чеха или немца. Думаю, что за пару лет к нам так привыкнут, что если мы выйдем из Европы, там станет слишком тихо и одиноко.