«Берегите женщин!» — девиз настоящих мужчин

В советское время, конечно, были сложности в организации кинопроизводства, которые сейчас авторы кино, в общем-то, и не скрывают, если их об этом спрашивают. Но в то же время они с удовольствием рассказывают, как это было просто, с каким желанием и без всяких финансовых препятствий шли навстречу киношникам все, от командиров войсковых частей до председателей колхозов, а уж разного уровня городские и сельские руководители, словно детвора, старались исполнить просьбы работников киноискусства, чего бы те ни пожелали! И местечко для новой картины, кстати, тоже можно было подыскать по своему вкусу и тогда, не только теперь. Так, Виктор Макаров вместе с Анатолием Козаком написали сценарий в Москве, а снять кинокартину решили в Одессе. Этим, к слову сказать, объясняется то, что почти все артисты в фильме московские, а технические работники в основном — с Одесской киностудии, среди которых операторы Александр Полынников и Аркадий Повзнер и директор картины Ольга Сенина. А. Полынников из тех, кто начал свой творческий путь на студии, здесь вырос и стал настоящим мастером. Он — автор изображения в кинофильме «Д’Артаньян и три мушкетера», лауреат Государственной премии СССР за фильм «Приключения Электроника», как и другие продолжил одесскую традицию операторов — перешел в режиссуру. О. Сенина также оставила немалый след как директор фильмов, но об этом — в другой раз. Сейчас же — именно с этого места поподробнее:

—Да, можно сказать и так. 36 лет назад на студии запускали новую двухсерийную телевизионную музыкальную картину «Берегите женщин!» о том, как четыре девушки решили доказать, что они не хуже мужчин и могут составить команду буксира. Их родители — руководители порта — считают, что это несерьезно. И, чтобы отбить у девиц увлечение морем, не выпускают буксир за акваторию порта на том основании, что он старый, да еще и по тайному сговору кормят экипаж одними макаронами. Чтобы узнать о бригаде девушек, на буксир нанялся коком молодой журналист. Он подговаривает парней устроить субботник и отремонтировать судно. Ну а дальше ремонт, журналистская практика и любовные истории переплелись и забурлили, как волна за кормой. И вот прошло столько лет, а светлые воспоминания, добрые чувства от этой работы остались и греют мне душу до сих пор. Там я столкнулась с талантливыми актерами, прекрасной музыкой, хорошими людьми, рада, что фильм этот, как говорится, не прошел мимо зрителей. Его, как оказалось, смотрели тогда и смотрят с удовольствием сейчас. Даже был у меня такой случай: прихожу к куме и крестникам, открывает дверь детвора и с порога тащит меня в комнату к телевизору с криком на все голоса: «Поздравляем!» Я: «С чем?» А они: «Ваше кино по телевизору показывают!» Я, конечно, была рада и счастлива, что оно остается в душах и сердцах людей, и дай нам Бог в будущем побольше таких же хороших душевных картин.

—Понимаете, в чем дело… я на студию пришла в 1970 году. Причем получилось так: в год, когда оканчивала экономический институт в Одессе и получала диплом экономиста, по местному телевидению увидела объявление, что Одесская киностудия набирает желающих учиться на организаторов производства кинофильмов. В моей душе сразу, как говорится, вспыхнуло желание туда пойти, потому что с детства я любила и петь, и танцевать, и мечтала быть знаменитой артисткой, и все такое прочее. Но мой папа, кадровый морской офицер, сказал: «Нет, нет, нет! Я не позволю тебе!..» То есть таких строгих правил был, что запретил мне идти в артистки. Я стала дипломированным экономистом. Но когда увидела заветное объявление, подумала и рискнула: хоть кассиром, хоть кем-нибудь, только рядом с кино, с искусством, и пришла на студию. Год училась здесь на курсах, где один из предметов преподавал всеми любимый директор киностудии Геннадий Пантелеевич Збандут. По окончании учебы я получила первую категорию и мне сразу же предложили стать директором съемочной группы. Геннадий Пантелеевич наш — умный, добрый, замечательный человек, которого я по сегодняшний день вспоминаю с чувством любви и благодарности, хотя его уже давно нет, сказал: «Ты знаешь, Оля, вот я тебя назначаю директором картины сразу же после курсов, а ты постарайся отнестись к практике очень серьезно. Теория у тебя — хорошо, но практика — совсем другое…» Таким образом у меня все и случилось, а далее пошло и поехало, как говорится. И так — до самой пенсии, в течение 25 лет, почти не уходя в отпуск, потому что оканчивалась одна картина и сразу же начиналась другая, за ней следующая, тогда ведь очень много фильмов снимали.

—Да, и я с удовольствием на это шла. Хоть должность директора картины не такая громкая, скажем так, чтобы стать известным, но очень ответственная и сложная, потому что приходилось думать обо всем: от иголки с ниткой до самых крупных и масштабных вещей.

Кроме кинокартины «Берегите женщин!», на которую я, конечно, с удовольствием согласилась, есть у меня еще картины, которые я очень люблю и горжусь тем, что на них работала. Они тоже запомнились мне во всех деталях с подробностями — это «Волшебный голос Джельсомино» и «Данило Галицкий»…

—Как скажете. Просто хотела добавить: есть что вспомнить, хоть было очень тяжело. Вот сейчас, по прошествии части своей жизни я все это вспоминаю и думаю: «Боже, неужели это я?! Это я — смогла организовать, держать в руках, всех и всем обеспечить и т. д. и т. п.?!» Даже не верится и только остается пожелать удачи всем, кто смотрит эти фильмы по-прежнему. А я, конечно, очень благодарна своей профессии, что все-таки избрала ее наперекор всему, что сделала для нее все, что смогла.

—К очень большому сожалению, несколько человек уже ушли из жизни, несмотря на то что в фильме они такие молодые. Вот Галочка Винивитинова после нашего фильма через два года умерла, у нее оказался рак. Ну и Сережи Иванова — высокого, стройного тоже уже нет. А наша главная героиня, которая была капитаном, Марина Шиманская, вышла замуж за одного из «Песняров», он тоже умер.

—Не знаю. Мне как директору некогда было вникать в романы. Потому что столько дел и забот на съемочной площадке, что очень сложно следить за тем, кто с кем. Ну и времени прошло много, может, и забылось что. О других девочках, вообще, мало что знала, артисты ведь были из Москвы.

—Вот именно все эти артисты не раз снимались у нас на студии, поэтому ни о чем таком речи не могло быть, они нам как родные, надеюсь, и мы — им. Разумеется, жаль, что Андрюша Градов остался в Москве, но с другой стороны, мы рады, что у него там все хорошо сложилось. А Игорек Скляр прекрасным мальчиком был, я его очень люблю и по сегодняшний день слежу за его творческим полетом на телевидении, в кино. А вообще, все уже в возрасте, конечно, и, наблюдая знакомых артистов на экране, вижу, как все изменились и не похожи на тех, кого мы снимали. Но слава Богу, что они живы. Я теперь так рассуждаю…

—Нет. Другое было. У меня произошла одна большая неприятность на этой картине, когда мы должны были записывать песни Антонова — и с ансамблем, и соло. Дело в том, что речевое озвучание делалось, конечно, на нашей студии, а музыкальное — на «Мосфильме», у нас не было такого оборудования. Назначили время записи, все остальное также подготовили и оговорили, и вдруг у меня случилась беда — прямо на руках умер папа. Вы сами представляете — это же горе, кошмар! А мне со съемочной группой нужно ехать… Естественно, я позвонила своим замам и попросила одного из них, чтобы тот поехал в Москву. Вместо меня позвонили Антонову, объяснили сложившуюся ситуацию, а он перезвонил мне и, мягко говоря, устроил разнос: «Как??? Как это можно?! Это же запись!..» и все такое, буквально отчитал меня за то, что мы его чуть ли не подставляем своими ситуациями. Не удивительно, что все это мне запомнилось, и сегодня, когда слышу имя и фамилию Юрий Антонов, у меня сразу же возникает неприятная ассоциация. Согласитесь, нельзя так обращаться на службе с людьми, даже при форс-мажорных ситуациях. Тем более, что порядок был обеспечен: заместитель прекрасно справился с поставленной задачей, записали песни и музыку, рассчитались с автором.

—Конечно, все это было на самом деле, кадры брали случайно, как хронику. Некоторые женщины понимали, что их снимают, а некоторые и не замечали. Вообще же, одесситы настолько привычны к киносъемкам, что, как правило, не противятся им. Кстати! У нас в Харькове нечто подобное было! Снимали летнюю улицу, на ней проходящих людей. А летом-то в большом городе людей на улицах очень мало, и наш оператор, Саша Полынников, сейчас он уже в Москве, скомандовал: «Так, ребята, все — съемочная группа, будете массовкой: по вот этому тротуару станете ходить туда-сюда». Заказали высоченный кран и с его высоты снимали нужный план. Я вместе со всеми тоже туда-сюда. После съемок, конечно, проявили материал и получилось-не получилось, хорошо-плохо, переснимать не стали. И вот, помню, сидим, смотрим наше кино. И я смотрю и вижу себя — съемка-то с высоты — не просто низкой, а маленькой и толстой, словно увалень. «Не‑ет! — думаю, — больше я сниматься не буду, некрасиво получаюсь». Вот такой у меня был случай разочарования от вида себя в кино.

—Не помню, честное слово, простите. Помню, что и за городом снимали, и в центре, около центрального универмага, ЦУМ он тогда назывался — большой многоэтажный магазин. А рядом лестница, тоже большая…

—Да, лестница! Но главное — навсегда оставшееся воспоминание, как я купила себе в этом универмаге пальто демисезонное, под тигра, знаете, такое, в черно-белых полосах. До сих пор это пальто у меня в шкафу висит, я его берегу как память о Харькове. Мягкую, теплую, во всех отношениях по душе. …И вообще, все хорошо было. Просто замечательно. Таким и запомнилось: все молодые, задорные, деликатные.