И жизнь, и творчество, и смерть — на двоих

Хотя именно в этом году приходится говорить о значительных потерях, которые, увы, понесли чтения. В январе трагически ушел из жизни член оргкомитета форума, руководитель его театрального крыла, театровед Евгений Русабров. А 28 февраля, не дожив одного дня до весны, в Израиле скончался филолог Борис Милявский, который в 1996 году стоял у истоков мемориальных чтений памяти своего друга и с тех пор ни на год не выпускал из поля зрения развитие своего научно‑мемориального детища.

В это невозможно поверить, но Борис Милявский ушел из жизни в тот самый роковой день слома зимы и начала весны, в который ровно сорок восемь лет назад умер Лев Лившиц! Как тесно, невидимыми узами, были связаны их судьбы, если даже день смерти Борис Львович «выбрал» в мемориальный день своего друга!

Они прошли вместе годы учебы в Харьковском университете, вместе увлеклись театром, писали по тем временам немыслимо честные — без оглядки на авторитеты! — театральные рецензии на спектакли, статьи о харьковских актерах. Б. Милявский нашел свою нишу — занялся киноведением, позже стал членом Союза кинематографистов, написал массу статей о западном и отечественном киноискусстве. Уйдя на войну, оба вернулись с нее борцами культурного фронта. Вместе развивали науку — впоследствии каждый из них защитит диссертацию — для Л. Лившица темой была сатира М. Салтыкова-Щедрина, а для Б. Милявского — творчество В. Маяковского.

Друзья были вместе и в роковые годы несправедливых преследований. Хотя здесь их общественные судьбы разошлись. В конце 1940‑х партийные функционеры объявили войну критикам и филологам, «буржуазным космополитам» и «идеологическим диверсантам». В рамках этой кампании, как позже изложил в своих воспоминаниях Б. Милявский: «меня и Леву последовательно на всех уровнях исключали из партии, затем уволили из редакции. Мы подали жалобу… В результате нас направили на работу в вечерние школы преподавателями литературы. Однажды апрельским днем 1950 года меня вызвали в облоно. Там в кабинете заведующей некий человек в прорезиненном плаще и кирзовых сапогах расспрашивал меня о кружке, который я вел во Дворце пионеров. Странный образ и странный разговор: для этого вызывают к заведующей облоно? Я вышел, позвонил из автомата Леве и рассказал об этом. Поехал на трамвае в школу и увидел, что человек, со мной беседовавший, тащится за мной. В школе в тот вечер после занятий было какое-то собрание. Оно поздно закончилось, поэтому на обратном пути я не зашел к Леве, как обычно это делал после уроков, а прямо поехал домой. В два часа ночи раздался звонок жены моего друга Ольги: «Леву забрали». Теперь каждый отвечал за себя сам. Л. Лившиц — как узник концлагеря, Борис Милявский — как скромный школьный учитель в городке неподалеку от Челябинска, куда он добровольно «сослал» себя, справедливо опасаясь ареста. Вот только если Л. Лившиц, пострадав за убеждения, в 50‑е все же стал преподавать в родном Харьковском университете, то Б. Милявскому даже после защиты диссертации в научном Харькове не давали ходу. И тогда он уехал в Душанбе и возглавил кафедру филологии Таджикского университета. Известие о смерти лучшего друга — Льва Лившица (ему было всего сорок пять!) — заставило Бориса Милявского тогда, в далеком 1965 году, срочно преодолеть границы и на «перекладных», по велению сердца, примчаться в Харьков. Есть какое-то мистическое повторение в том, что сейчас тело Б. Милявского было транспортировано в родной Харьков из Израиля, где он проживал с семьей последние пятнадцать лет, а его верные ученики настояли на задержке похорон, чтобы успеть прилететь из Душанбе. И прилетели! И со слезами на глазах говорили о своем учителе, который оставил неизгладимый след в их сердцах. Вся жизнь талантливого ученого и педагога Бориса Милявского прошла под знаком его еще более яркого друга. После него он прожил еще долгих сорок восемь лет. Но прожил их в несомненном диалоге со своим «Левушкой». Вернувшись в 1992 году в Харьков, и став преподавателем педуниверситета, верный друг остаток жизни положил на воздаяние памяти Л. Лившицу: вместе с дочерью и сыном Льва Яковлевича он инициировал чтения молодых ученых, собрал и отредактировал его труды (книга «Вопреки времени») и сборник воспоминаний «О Леве Лившице…».

В момент, когда в Харькове стало известно о смерти Б. Милявского, участники Восемнадцатых чтений как раз возлагали цветы на могилу Льва Лившица. Само это известие в контексте совпадения дат настолько ошеломляет, что остается только склониться перед непостижимым величием драматургии судьбы! Вместе с Борисом Милявским закрылась еще одна значительная страница харьковской культуры прошлого. Через сорок восемь лет друг призвал к себе друга.