Иван Кавалеридзе. Фамильные тайны из архитектуры и кинематографии

Работы скульптора Ивана Петровича Кавалеридзе в первой столице Украины — это фигуры шахтеров с отбойными молотками на доме «Донуголь» в начале улицы Пушкинской (начало 20‑х); внушительных размеров колоритная скульптурная композиция русского и украинца под общим названием «Навеки с русским народом» на путепроводе у Южного железнодорожного вокзала (1935); памятник Григорию Сковороде (середина 90‑х) в сквере на Университетской горке. Причем о фигурах харьковских шахтеров знают, пожалуй, только харьковчане и специалисты-архитекторы. О том, как выглядели братья навеки русский и украинец — только историки, потому что мост этот во время войны был разрушен, на его месте теперь возведен новый, а похожие произведения искусства, как аксиома, красуются теперь на Харьковском мосту, что у бывшего кинотеатра «Москва». А вот о памятнике Сковороде знают не только в Харькове и Украине, причем даже без упоминания автора проекта, но и у ближайших соседей. Совершенно точно известно, что по приезде в первую столицу этот памятник искали и хотели увидеть актеры Ирина Купченко, Василий Лановой, Алексей Петренко. Но в любом из перечисленных выше городов рассказ об Иване Кавалеридзе был бы неполон без подробностей пребывания художника в южной столице — Одессе. Поэтому расскажем с самого начала и с историческими подробностями.

Иван Петрович Кавалеридзе — кинорежиссер, кинодраматург, скульптор, народный артист Украины — родился 14 июля 1887 года на хуторе Ладонском Сумской области. Учился на скульптурном отделении Киевского художественного училища, в Петербургской академии искусств, затем у известного скульптора Н. Л. Аронсона (Париж, 1910–1911). Работал художником в кинофирме «Тиман и Рейнгардт», был режиссером Одесской кинофабрики ВУФКУ (1928–1933). (Далее работал режиссером на Киевской студии, продолжая творить и как скульптор‑монументалист). Так вот: в год, когда Одесская студия стала называться «УКРАИНФИЛЬМ» (1930), здесь дебютирует в качестве режиссера незаурядная личность — скульптор Иван Кавалеридзе. Тогда-то и сфокусировались на начинающем киношнике взгляды будущих коллег, обусловленные самыми разными интересами: от «это откуда к нам такого красивого дядечку замело» — даже мужчины — современники Кавалеридзе до сих пор утверждают, что он был невероятно красив — до «посмотрим, на что ты способен» и как в действительности тебя зовут. Впрочем, об этом чуть позже… Но то, что в арсенале молодого человека к возрасту Иисуса Христа было уже немало известных работ как скульптора, творческий состав студии, конечно, знал. А именно: в 1924 году в городе Бахмут был открыт памятник известному и очень почитаемому тогда профессиональному революционеру Артему Сергееву. Вскоре и город был переименован в Артемовск. В самом центре, на главной площади, возвышался огромный, с восьмиэтажный дом, памятник из бетона. Впечатляюще громоздились одна на другую гигантские глыбы, создавая в целом грандиозную фигуру Артема. Подножием ему служила выполненная в том же стиле конструктивизма трибуна, с которой в дни праздников приветствовали демонстрации трудящихся местные руководители. Второй, еще более монументальный памятник Артему стоял на правом берегу Северского Донца, на высоченной меловой горе. Ниже его располагался Святогорский монастырь, в то время не действовавший. Напротив, на левом берегу, раскинулось село Банное, в котором обосновалось множество пионерских лагерей, для обитателей коих восхождение на гору, к подножию памятника, было по-настоящему ритуальным. Однако рассмотреть памятник, добравшись до него, было невозможно — над созерцателями теснились поставленные один на другой бетонные кубы. Зато снизу, с противоположного берега реки он отлично смотрелся грандиозной фигурой, шагающей над землей.

Заказ на памятник в Артемовске И. П. Кавалеридзе выиграл по конкурсу у именитых уже скульпторов Щусева, Меркурова, Андреева и др. А вот памятник в Святогорске — его собственная инициатива: уж больно хорошее место! Но на осуществление такой инициативы денег никто не дал. И Кавалеридзе решил эту проблему сам. В Банном доживала свой век одинокая графиня. Скульптор убедил ее, что нужно учить крестьянских детей музыке. Затем объехал близлежащие села, убедил и крестьян в том, что нужно приобщать детей к культуре. И они повезли в Банное детей вместе с платой за обучение: мешки картошки, пшеницу, сало, муку, капусту, яблоки — кто что мог. Кавалеридзе оставил графине столько, сколько ей нужно было на пропитание, остальное продал и купил цемент. Эту историю сам автор позже рассказал своим коллегам, киношникам-одесситам. А те, в свою очередь, поведали ему другую историю — кто что знал. Когда в 1941 году фашисты оккупировали Донбасс, они были уверены, что пришли сюда навсегда, и памятники советской эпохи им совсем ни к чему. Выкатили на прямую наводку гаубицу и шандарахнули по монументу. Раз, другой, третий… Снаряды оставляли только небольшие выщербины на окаменевшем за годы бетоне… А в один из летних дней 1953 года к памятнику свезли кучу взрывчатки, и на следующее утро в пять часов город потряс мощный взрыв. Когда дым и копоть рассеялись, все увидели: Артем стоит! Естественно, наш характер оказался покрепче немецкого — мы не останавливаемся на полдороги. Возвели вокруг монумента леса, и все лето бригады с отбойными молотками, сменяя друг друга, разгрызали бетон, автогеном срезали обнажившиеся рельсы каркаса… Когда сии сведения в подробностях дошли до автора сооружения, Иван Петрович заплакал. Он, конечно, знал, что памятник разрушили, но слушать живых свидетелей такого варварства было тяжело… Святогорский же памятник Артему стоит по сей день. Тело его тоже в оспинах — его также обстреливали немцы во время кровопролитных боев за Донбасс, тем более что на господствующей высоте, примостившись на голове Артема, находился советский корректировщик и направлял наши снаряды точно в цель. Корректировщик погиб, его скромная могила теперь у подножия памятника… А Артем непоколебим!

Правда, в стране принят закон об уничтожении памятников советского времени, так что сейчас, пожалуй, никто не даст никаких гарантий. Тем более что заступиться будет некому — автор, которым Украина всегда гордилась, причем в разных жанрах, уже давно в лучшем мире…

Стоит сказать и об Одессе, переходя к следующему жанру в рассказе об И. П. Кавалеридзе, тем более что это опять открытие, и опять касается всех. В общем, не все так плохо в Украине! Было. По крайней мере тогда, когда Иван Кавалеридзе прибыл в Одессу попробовать себя в самом по тем временам современном виде искусства. Ему не отказали. Какой-никакой кинематографический опыт у него был — до революции на студии «Тиман и Рейнгардт» к фильму «Уход великого старца» он создавал портретный грим актеру, игравшему Льва Толстого. Как художник-постановщик оформил более полутора десятков фильмов, среди которых «Анна Каренина», «Война и мир», «Крейцерова соната» и др. В них он выполнял задачи, поставленные ему режиссерами. В Одессе же он как режиссер стал полновластным хозяином изображения. И если в то время еще не прошло изумление перед феноменом нового искусства — ожившей фотографией — и все старались в кадре создать как можно больше движения, скульптор Кавалеридзе поступает иначе. Композиции кадров им строятся из монументальных, несуетных фигур актеров. Режиссер абстрагируется от фона, его «живые скульптуры» снимаются на фоне черного бархата. Никто на студии не препятствует его необычным экспериментам. «Ливень», «Перекоп», «Штурмовые ночи» — фильм за фильмом выходят его новые работы, свидетельствующие о незаурядном и самобытном таланте автора. И поэтому, когда студия решает приступить к производству звукового кино, эту работу поручают ему. Кавалеридзе сам пишет сценарий и называет его «Офорты к истории Гайдамаччины». Тема — национально-освободительное крестьянское движение на Украине в XVII веке.

В Одессе первый звукооператор студии Леонид Кан пишет звук на аппарате, сконструированном и построенном работниками студии Игорем Дуценко, Глебом Колесниковым и Михаилом Сегалом. Слово «офорты» в названии выдает не только пристрастие художника к изобразительной стороне фильма, но и определенную фрагментарность драматургии. Автора волновал не столько связный рассказ, выстроенный по законам сюжетосложения, сколько объемная пластика кадра в сочетании с небывалым доселе компонентом — голосом. Фильм вышел на экраны под названием «Колиивщина». Редкая удача — среди многих пропавших фильмов тех лет «Колиивщина» сохранилась, и сегодня можно получить удовольствие, просматривая этот фильм.

Впрочем, студия хранит еще много не раскрытых тайн. Например, актер Одесского русского драматического театра, комендант, как тогда называли руководителя студии, Петр Инсаров накануне своего ареста белогвардейцами спрятал все фильмы, которые к тому времени уже сняли одесситы. От него потребовали все ленты, чтобы уничтожить, но в контрразведке актер стоически молчал. Его расстреляли, и унес с собой в могилу Инсаров тайну захоронения фильмов, не узнали ее белогвардейцы, не знают и последующие поколения киношников. Несколько раз предпринимались попытки найти их на территории студии, но пока безуспешно. Впрочем, на студии много чего уцелело полностью! И закончить это сообщение о тайном-явном в архитектуре и кинематографии на примере одного только нашего митця стоит, пожалуй, напоминанием, которое бережно хранят одесситы в архивах студии.

И еще. Уже не тайное. Просто малоизвестное и давно забытое. Фамилия Ивана Петровича не грузинская — Кавалеридзе, это его творческий псевдоним, а украинская — Ковбасюк. Вот такая фонетика, морфология, транскрипция и орфоэпия — справжнiсiнько українськi.