Вилен Захарович Новак («Ринг», «Красные дипкурьеры», «Камертон», «Дикая любовь», «Принцесса на бобах», «Гу-га», др.) родился 3 января 1938 года в селе Глезное Житомирской области. Окончил киевский кинотехникум. Работал инспектором кинопроката. В мастерской Артура Войтецкого занимался на режиссерском факультете Киевского государственного института им. И. Карпенко-Карого. На Одесской студии — с 1971 года. Народный артист Украины. Награжден орденом «За заслуги» ІІІ степени. Член-корреспондент Академии искусств Украины. Работает в Одессе и… никогда не был в Харькове. «Да, — с сожалением подтверждает мастер. — Харьков — единственный из больших городов Украины, где я не был, но очень хотел. Однако, поверьте, тем приятнее и дороже для меня звонок из Первой столицы Украины: значит, пути наши все-таки пересеклись, тем более с таким интересом — рассказать о картине «Вторжение». Я сам ее очень люблю и с удовольствием поведаю то, что не говорил никому. Ну а когда возродится ваш международный кинофестиваль «Харьковская сирень», — если пригласите, приеду и вспомню еще что-нибудь»…
—Вилен Захарович, — обращаюсь к режиссеру, — вы не против построить нашу беседу наоборот: первой выступлю я с рассказом, а вторым — вы?
—Поменяем, так сказать, телегу с лошадью. Нет, не против. Тем более что в истории с этой картиной телега таки фигурирует…
—Итак. На студии о создании кинокартины «Вторжение» рассказывают следующее: щедрый на творчество Станислав Говорухин написал сценарий о том, как в тонкую и нежную любовь двух людей — юной девушки и молодого лейтенанта — вторглась война. Самой войне в картине не отпущено ни метра — в последних кадрах лишь приходит известие о том, что она началась. Но этого вполне достаточно, чтобы взглянуть на все происходившее в фильме другими глазами, предвидеть все драмы и несчастья, которые обязательно случатся, ибо все мы знаем, что такое война.
Одобренный худсоветом, сценарий без проблем был запущен в производство. Однако то, как проводил подготовительный период режиссер, не нравилось Говорухину, не устраивало и дирекцию студии. Тогда приняли, как бывает в таких случаях, трудное решение — замену режиссера. Директор киностудии Г. П. Збандут предложил эту работу Вилену Новаку. А времени уже оставалось не так много. Дирекция же надеялась, что Новак сумеет спасти ситуацию: сделает картину в срок и на должном уровне. Однако Новак поставил, как ему самому казалось, невыполнимые условия, чтобы как-то отбиться от почти проваленного проекта. Он потребовал, чтобы ему было дано право самому выбирать и утверждать исполнителей роли без вмешательства и утверждения худсовета. И — верх нахальства! — чтобы сам автор сценария, режиссер Говорухин, занялся экспедицией в описанный в сценарии город Кинешму. И студия пошла на его условия! Новак позвал в картину Наташу Вавилову, которая отнюдь не мечтала стать артисткой, она хотела быть воспитательницей, но после того, как три года назад с успехом уже снялась у Новака в ленте «Красные дипкурьеры», согласилась и украсила собой едва ли не лучшую работу Новака. В общем, небольшой актерский ансамбль сравнительно быстро был сформирован. Режиссер Говорухин тоже справился с административными функциями по подготовке экспедиции, и когда съемочная группа на пароходе приблизилась к причалу, издали была видна фигура Говорухина, а рядом с ним — одноконная телега. «Это вам камерваген», — доложил Станислав Сергеевич, встречая группу…
В результате прекрасный дуэт актеров — Наталья Вавилова и Виктор Фокин — так трепетно рассказал о том, как зарождалась любовь, как страстно желали оба ее продолжения. Они убедили зрителя в том, как счастливо сложилась бы судьба героев, что могло бы быть, но, скорее всего, не случится. Война… Этот фильм — хороший пример того, как очень скромными средствами, разыгрывая почти камерный сюжет, можно подняться до высоких обобщений и напряженной эмоциональности.
Все ли верно, Вилен Захарович? Продолжите, пожалуйста.
—Это будет темой следующего интервью.
—Понял, согласен, там тоже, естественно, и любовь есть, как во всех моих фильмах. Ну а теперь то, что могу добавить к сказанному вами. Мы собрали маленькую группку в экспедицию, чтобы привязаться к местности, городу и рванули туда с двумя артистами — Виктором Фокиным и Наташей Вавиловой, причем, распределив каждому свой груз, потому что группы как таковой не было и нести пришлось все самим — всякую аппаратуру, реквизит, — включая артистов и режиссера. Когда мы причалили к маленькой пристани в Кинешме, стоя на берегу со своей люлькой во рту, нас встретил Говорухин и гордо произнес: «А вот и камерваген!» Специальной машиной для кинооборудования оказалась маленькая лошадка с небольшой повозкой. Таким было начало съемок. Мы привязались к Волге, сняли ее, знакомую уже лестницу и быстренько улетели на… другую Волгу. Ею был Днепр под Херсоном. Дело в том, что осень все активнее вступала в свои права, и все сцены на реке — купание, катание на лодке, лес снимали южнее, поскольку в Кинешме уже наступали холода. Этого я и не рассказывал никому. Разве что на студии коллегам.
—Как вы нашли актеров, Вилен Захарович: незаметный Фокин и яркая Вавилова? Специально так подбирали?
—Вавилову я сам пригласил, потому что еще раньше снял ее параллельно с Володей Меньшовым — он в «Розыгрыше», а я в «Красных дипкурьерах». Помню, жил в то время в Москве, в гостинице, и проводил, как сейчас говорят, кастинг, подбор актеров. Туда мне приводили девочек. Пачками. А я, как паша, смотрел и выбирал. И когда пришла Наташа с потрясающими глазами на пол-лица, сразу же сказал: «Вот эта! Больше никого не приводите!» И так получилось, что она у меня снялась в двух фильмах. А Фокина как неправильного героя Говорухин порекомендовал, он тогда во МХАТе работал, сейчас — не знаю.
—А в каком смысле этот герой неправильный?
—А-а, тогда и я об этом же. Но как совпало!..
—Именно этого и хотелось! Не броский, длиннорукий какой-то, а пара получилась отличная, я горжусь этим! А еще Света Немоляева там сыграла чудную второстепенную роль.
—На нее вы тоже долго кого-то искали или попали сразу?
—Нет! Сразу попал. И она не противилась, потому что по-актерски поняла — это такой, вкусный эпизодик. Мне Света давно нравилась, я ее вообще думал где-нибудь снять.
—Маэстро, а каким чудным оказался романс в картине!
—Да, я порылся в своей библиотеке, нашел стихи (поэта Павла Васильева. — С. Р.), позвонил Валере (Зубкову, автору музыки к киносериалу «Цыган». — С. Р.) и сказал: «Вот на эти стихи, Валера, напиши мне музыку», — и Валера написал. Он же присоветовал и певицу — Татьяну Шмыгу. Жаль, сам Валера уже умер…
—А вы никогда не видели эту свою картину с субтитрами по-украински?
—Нет. Там Венерку написали Минерка и много всяких.
—Тогда вопрос такой: вы, Костроменко, Тодоровский, Хуциев — съемки-пересъемки, карма, подход, режиссерское видение и решение зарождения любви, умирание, почему вы все обошли в своих работах то, что теперь непременно стараются показать во всеуслышание и всеувидение о любви же, а вы сотоварищи — нет? Ну, о любви же!.. Вот от зарождения до постели? А вы не показывали и вполне умудрялись рассказать и объяснить и показать? От возраста, от времени, от цензуры или самоцензуры зависит или чего-то другого, чего постороннему словами не объяснить?
—…Вместо этого они уехали, а я то да се, спал в гостинице тогда еще напротив Кремля, сказал, нет, ни за что! И через день я проснулся утречком, смотрю: вокруг Блаженного снег лохматый идет, такая красота, и вдруг у меня порыв: чего я борюсь, смотря в окно? Пошел на студию, спросил, что вам нужно вырезать? И сам своими руками порезал. А то дадут картине четвертую категорию, сделают только одну копию, и мало кто увидит ее. Так что было, было и такое, но это было достойно, интеллигентно, когда она поворачивается и чуть показывает грудь, ничего такого нет. Да, поговаривали, что у нас и спали в полотняных рубашках, особенно в маргинальных городках. А я: да, они ложились в них спать, а потом снимали… Но это у меня тоже не просто так было желание показать что-то клубничное, а, наоборот, подчеркнуть: вот, ясно видно, что надвигается что-то страшное и неотвратимое, по радио о переговорах Молотова, а тут вдруг два обнаженных тела.
—И всему этому должен прийти конец.
—Да, это не просто так, чтобы показать, — это работало на сюжет. А на ваш вопрос я отвечу одной фразой, знаете, вот это. О чем вы говорили, как сейчас показывают все: и зубодробилку, и чернуху, и оголенность во весь рост, и во… не скажу, как — это же легче снимать, тут режиссуры-то не надо, пригласил каскадеров, дал задание, поставил камеру и все легко. А вот рассказать, что бывает с людьми, когда они влюбляются друг в друга, и про чувственность, чувствительность рассказать, это надо иметь голову на плечах. Не буду говорить большего, а то подумают, как будто бы я один такой.
—Талант!
—Ну, для этого надо иметь мозги режиссерские, чтобы снять вот это. А потом сказать, что это любовь. Это вам не любовь, это другое что-то.
—Сказать и показать — разные вещи.
—Да!