Мастер эпизода

Он появлялся в кадре порой лишь на несколько минут, но этого хватало, чтобы зрители запомнили его навсегда. Несчастный пассажир из «Иронии судьбы…», смешной начальник Деточкина, интеллигентный хозяин затопленной квартиры в «Афоне», ревнивый муж в «Зигзаге удачи» и еще многие-многие роли в кино и на сцене, неизменно вызывавшие улыбку зрителя.

Готлиб Михайлович Ронинсон родился 12 февраля 1916 года в городе Вильне, ныне литовской столице Вильнюс, а в ту пору — территории Российской империи, оккупированной немецкими войсками в ходе Первой мировой войны. После войны семья переехала в Москву. Впрочем, воспитывала сына одна мама, которая и отдала маленького Гошу в детский хор при Большом театре. После почти пятилетнего пения в детском хоре Большого театра Ронинсона перевели в группу миманса, мимический ансамбль. Зрителем на одном из выступлений Гоши был Михаил Булгаков. Вдохновившись молодым талантом, он не только подарил ему свой портрет с автографом, но и обратился к своему хорошему знакомому, известному театральному режиссеру Рубену Николаевичу Симонову, с просьбой взять юное дарование в театральное училище, где тот преподавал.

Так Ронинсон стал студентом театрального училища им. Щукина, которое окончил с перерывом на эвакуацию во время войны лишь в 1945 году. При этом в самом начале обучения он чуть не был отчислен после первых же промежуточных экзаменов. Способностей к актерскому мастерству педагоги в нем не видели совершенно, так что подготовили приказ о его отчислении в рядах таких же не шибко талантливых студентов. Узнав об этом прямо перед показательными выступлениями, Ронинсон был настолько убит этой новостью, что вышел играть свой отрывок из «Бесприданницы», совершенно не думая ни о роли, ни о сидящих в зале и оценивавших его преподавателях. Пребывая в своих печальных мыслях, играя «на автомате», он вдруг услышал смех зрительного зала. Первоначально он подумал, что причина кроется в его внешнем виде, но оглядев себя и поняв, что все нормально, а после услышав и аплодисменты в свой адрес, понял, что «смех был вызван не нарядом, а игрой»: «И я наконец понял, как важно актеру расслабиться на сцене, не думать об исполняемой роли».

После училища Ронинсон был востребован и столичными театрами. Получил он предложение и от режиссера только что созданного на Таганской площади Театра драмы и комедии Александра Плотникова. Это предложение и принял Ронинсон, с 1946 года и до конца своих дней ни разу не менявший адреса своего театрального дома. Даже с приходом Юрия Любимова, когда старый коллектив был расформирован и на сцену вышла молодежь, ломавшая традиции, было понятно, что без Ронинсона не обойтись. Он прижился и занял свою нишу. Коллеги его искренне любили: «Ронинсон словно упивался свободой, подаренной эпизодом. Тут можно было хохмить, играть характерность, впадать в эксцентрику и гротеск. Он это умел. Партнеры по сцене «раскалывались», зрительный зал хохотал, как подорванный».

Да и зритель просто не мыслил постановок без его участия, хотя зачастую эпизоды, в которых он участвовал, состояли всего из нескольких реплик.

Ронинсон мог создать любой образ. К примеру, в спектакле «Десять дней, которые потрясли мир» Ронинсон играл восемь ролей. И в каждой он был новым человеком, ничуть не похожим на предыдущего. В другом спектакле, который ставила Серафима Бирман, ему надо было сыграть роль пьяного. Сам Ронинсон вспоминал об этом так: «Надо сказать, я убежденный трезвенник и никогда не пил. Пробую играть. Чувствую — не получается. Качаюсь, спотыкаюсь, запинаюсь — не то. Вот уже и Бирман в раздражении: «Неужели вы не можете сделать такой ерунды?» Шатаюсь еще сильнее, заикаюсь, шепелявлю — нет, все не то. «Вы не актер! Вы не умеете делать элементарного! Я сниму вас с роли!» Поздно вечером я, понурый и разочарованный в себе, болтаюсь по Москве. Встречаю пьяного, присматриваюсь к нему, но не вижу ничего, достойного внимания: те же заплетающиеся ноги. Ну и что? И я так могу. И вот в забегаловке в Сокольниках я вижу Его. Он величественен, самоуглублен, он повис на стойке, уставился в пространство и разговаривает с собой. Вот это был монолог! Срисовав типаж, я пришел на репетицию. Бирман пришла в ярость: «Вы должны были играть, а не напиваться! Вон отсюда, пьяная морда!».

Однажды его игру в одном из спектаклей увидел Эльдар Рязанов и пригласил его в кино. Первой работой в кинематографе для Готлиба Ронинсона стал фильм «Берегись автомобиля», где актер сыграл небольшую, но хорошо запомнившуюся зрителям роль — начальника главного героя Юрия Деточкина.

«Я увидел его впервые в Театре на Таганке, — вспоминал Рязанов. — Это было в конце 50‑х, еще до прихода Любимова. Театр в ту пору популярностью не пользовался, москвичи его не особо жаловали. Сейчас даже не вспомню, что смотрел. Какую-то бытовую комедию. Главное — до сих пор перед глазами вся роль Ронинсона. Вот вспоминаю — и улыбаюсь даже сейчас… Он играл лифтера-заику. Врач посоветовал ему петь, чтобы избавиться от заикания — и поэтому на протяжении всего спектакля этот замечательный лифтер поет. А для драматического актера Готлиб Михайлович пел просто прекрасно, да и вообще умел держать зал. Я сразу его запомнил, решил, что буду приглашать в свои фильмы — и мы потом немало поработали вместе. Кроме того, подружились».

После «Берегись автомобиля» последовали «Зигзаг удачи», «Бег», «Двенадцать стульев», «Ирония судьбы, или С легким паром!», «Не может быть!», «О бедном гусаре замолвите слово»… Актер снимался у Гайдая, Алова, Наумова, Коренева и других режиссеров. Он был прирожденным комиком. Хотя вне сцены зачастую оставлял прямо противоположное впечатление: сдержанный, немногословный, серьезный. Даже печальный.

Последнюю свою роль второго плана актер исполнил в иронической комедии Сергея Соловьева «По Таганке ходят танки».

Актера, с его тихим, запоминающимся, чуть картавым голосом приглашал к себе на озвучивание и «Союзмультфильм». Голос Готлиба Ронинсона звучит в мультиках: «Мешок яблок», «Чудеса в решете», в любимом всеми «Свинопасе» и в незабываемом «Потерялась птица в небе».

И все же главным в его жизни оставался театр, особенно после смерти матери в 1963 году. Все это время они жили вдвоем. Спасавшая его от погромов в Вильно, зорко опекавшая в Москве и эвакуации, она, говорят, не позволяла никому отнять у нее сына, в том числе и другим женщинам. После ее смерти Готлиб жил один, каждый раз после спектаклей поднося букеты цветов к ее портрету в их маленькой квартирке на Крымском Валу.

В последние годы Готлиб Михайлович много и часто болел. Он перенес несколько операций, и каждый шаг давался ему с большим трудом. А утрата матери окончательно подкосила актера.

За несколько лет до своей смерти Ронинсон сказал кому-то из актеров: «Я заказал себе надгробную плиту с надписью: «Здесь лежит народный артист РСФСР Готлиб Ронинсон», пусть мне потом на могилку поставят».

…В Театре на Таганке 25 декабря 1991 года шел спектакль «Мастер и Маргарита». Ронинсон должен был играть Поплавского, но не пришел. Актера, конечно же, заменил дублер, но партнеры по сцене, почувствовавшие неладное, нетерпеливо ожидали финальной сцены, чтобы сразу же отправиться домой к «дяде Гоше», как уважительно называли Ронинсона многие из коллег…

В квартиру на Крымском Валу и устремилась труппа театра после спектакля. Худшие опасения подтвердились — «Роня», «дядя Гоша», «добрый домовой Театра на Таганке», как называли Готлиба Ронинсона, скончался после инфаркта на 76‑м году жизни.

Незадолго до этого в одном из интервью его спросили, считает ли он сложившейся свою жизнь в искусстве: «Решительно не сложилась, — отвечал Ронинсон. — Все какие-то эпизоды, эпизодики, проходы по сцене. Судите сами, кого я играю? В «Факире на час» я — заика Аким. В «Десяти днях…» я — фабрикант, затем хозяин булочной — словом, то, что называется «тени прошлого». В спектакле «Товарищ, верь…» одни читают за Пушкина, Дельвига, Рылеева, а я? За старую цыганку! Это в театре. Думаете, в кино лучше? Так нет же! В «Двенадцати стульях» я — трус и жулик Кислярский. В «Зигзаге удачи» — ненормальный ревнивый муж. В «Беге» — сладострастный константинопольский житель, несостоявшийся любовник. В «Афоне» Георгия Данелии я — профессор, у которого испортился водопровод. У Рязанова я — опоздавший на встречу Нового года. Все успели, встретили, а я опоздал. У Гайдая в «Не может быть!» я опять же ревнивый муж — не такой, как раньше, но все же ревнивый. А в «Ералаше» (сюжет «Откуда дровишки?») я играю учителя, да еще и глухого к тому же. Так что жизнь не сложилась!» Впрочем, все понимали, что это лукавство. Что без этих «эпизодиков» с участием Ронинсона послевкусие от всеми любимых советских фильмов могло быть совсем не таким.