Мастер милостью Божией

Но есть одна опасность: частое упоминание первопроходца с эпитетами «великий», «гениальный» приводит к тому, что из живого человека создается некое бронзовое изваяние. И массовое сознание относится к памятнику, как к застывшему хрестоматийному понятию. Выросло даже поколение людей, наших соотечественников, для которых имена кинематографистов-первооткрывателей не говорят ничего. Вот характерная ситуация на лекции для молодежи. Я объявляю: «Сегодня наша тема — Эйзенштейн». Студентка подняла голову: Эйзен… как? Они, молодые, не виноваты. Как-то меня атаковали информационные агентства по телефону: скажите коротко, кто такой Довженко. Правда, что он работал в Одессе? Сейчас, обращаясь к харьковчанам, позволю себе добавить: он работал и в Харькове.

В свое время Эйзенштейн сказал о нем: «Довженко мастер, не идущий побираться к западникам». Зачем же ему нужно было идти побираться на Запад, если он — кровь от крови, плоть от плоти наш, украинский, родившийся и росший в украинском селе Сосница, впитавший в себя и мудрость нашего народа, и его доброту, его традиции, его поэтическое видение мира. И в своей биографии, и в своем сценарии «Зачарованная Десна» Довженко очень подробно вспоминает свое детство, свои корни. Рассказывает о маме, родившей одиннадцать детей, из которых выжило только двое — Сашко и его сестра, об отце — казаке-поселенце, который продал две десятины земли, чтобы дать образование единственному сыну. Рассказывает об обучении до революции в педагогическом институте…

Если на минуточку стать суеверным, можно сказать, что путь сельского хлопца в кинематограф, и даже в Одессу был предопределен — он родился в том году, когда одесский изобретатель, харьковчанин Иосиф Тимченко обнародовал свое изобретение, с которого и началось кино! Знаю, не мне вступать в конкурентную борьбу по анализу сделанного им в кинематографе — целый сонм кинокритиков, историков кино посвятили творчеству Довженко тысячи страниц. Но чем больше я изучал все то, что о нем написано, тем больше создавался некий монументальный образ отлитого на века из бронзы корифея. А ведь он был живым человеком, со своими болями и обидами, сомнениями и заблуждениями, депрессиями и страстями. Любил и ненавидел, мучился и радовался, наверняка чего-то боялся, а где-то шел напролом сломя голову. Да, именно в Одессе, на кинофабрике ВУФКУ, он обрел мастерство, ощутил сладкое бремя славы, хотя рядом с этим непростая жизнь и тут продолжала испытывать его на прочность. И, уверен, найдутся критики, которые категорически не воспримут то, что я знаю и думаю о Мастере, ибо это может разрушить, по их мнению, масштабный монумент великому кинематографисту. Но также уверен — никакие новые факты, никакие мои интерпретации не изменят того места, которое занимает Довженко в нашей истории. У Довженко впоследствии было много биографов, да и сам он не раз писал свою биографию, и с ней можно познакомиться в многочисленных публикациях. Однако больше всего я доверяю именно его авторству, хотя в нем же больше всего неясностей и темных мест, а вот месту, датированному 1917‑м годом, уверен, можно абсолютно доверять, и именно от него строить дальнейшие рассуждения.

Когда в результате Октябрьской революции Украина, как и Финляндия, получила независимость, молодое государство стало создавать все необходимые для суверенитета институты, в том числе и армию. Верховным главнокомандующим армии УНР (Украинской народной республики) был назначен Симон Петлюра. При объявленной мобилизации сельские хлопцы составляли основной костяк армии, а уж если в ее рядах оказывался человек с высшим образованием, он, конечно, не служил рядовым. И Довженко хоть и приписан к гайдамацкому кошу, служит при штабе.

Как известно, Украина, в отличие от Финляндии, не сумела распорядиться своей полученной бескровно независимостью — бесконечные смены власти, попытки привлечь к наведению порядка в стране немцев привели к тому, что народ не поддержал ни одну из властей. И уже имевшая боевой опыт Красная Армия под командованием Щорса легко преодолела сопротивление беспомощной армии УНР. Армия была разгромлена, Петлюра бежал в Польшу. Не успевших бежать петлюровцев арестовывали, помещали в концлагеря, определяя им срок изоляции «до конца Гражданской войны». Доказан факт, что именно так и был арестован Довженко. Дальше начинается трудно объяснимое: Довженко через два месяца выпускают на свободу! А еще через несколько месяцев он — зав. общим отделом Полномочного представительства УССР в Польше. Вчерашний петлюровец — дипломатический работник Советской Украины! Там, где, по сведениям разведки, скрывается Петлюра. Советы обращаются к правительству Польши с просьбой экстрадировать в Украину «злейшего врага советской власти, у которого руки по локоть в крови, Симона Петлюру». Поляки прибегают к дипломатической отписке: мол, как только обнаружим, так и выдадим его вам, а сами сообщают Петлюре, чтобы он покинул Польшу. Петлюра перебирается в Германию. Довженко почему-то увольняют с должности зав. общим отделом полпредства в Варшаве и переводят в Германию. Теперь он секретарь консульского отдела Торгового представительства УССР в Берлине, а работу свою совмещает еще и с учебой в частной художественной школе. Не удивительно ли, что неприметный клерк обращается с заявлением аж в ЦК КП ( б) У с просьбой оставить его и дальше за рубежом для обучения графике, композиции, резьбе по металлу, журнальной графике? Очень важное для строительства новой жизни в УССР занятие! И тем не менее Довженко получает такое разрешение. Тем временем Петлюру советские чекисты выманивают из Германии, арестовывают и расстреливают.

Уволенный Довженко возвращается из Берлина в тогдашнюю столицу Украины Харьков, где оказывается без работы и без всяких перспектив. Зарабатывает на хлеб рисованием карикатур в газете и рекламных плакатов для кинотеатров. Да к тому же еще, как он сам свидетельствует в одной из своих биографий, его исключают из партии. За что? Результаты первых поисков одесского исследователя чекистских архивов академика Файтельберг-Бланка все объясняют. Освобожденный досрочно из концлагеря «петлюровец» Довженко оказывается на крючке у спецслужб. И когда нужно разыскать сбежавшего Петлюру, это поручают тому, кто хорошо его знал. Довженко внедряют в наше полдпредство в Польше, принимают его в партию — в таком учреждении не может быть беспартийных! — и ставят задачу найти Петлюру, а затем организовывают нехитрое место работы и в Берлине. Но когда с поисками Петлюры справились без участия Довженко, он был уволен, из партии исключен (по окончании необходимости соблюдать легенду). Видимо, это сотрудничество, точнее невыполненное задание стало дамокловым мечом, который всю жизнь угрожал «вошедшему в революцию не в те двери». — Полная чушь! Где неоспоримые доказательства? — небезосновательно могут наброситься на меня «свiдомi» ревнители честного имени Довженко. — А предложите ваше объяснение, — возражу я. — Я не считаю, что такая версия бросает на него тень. Попробуйте представить себя на его месте. Тебе говорят: либо ты будешь сидеть в концлагере, а, может, и будешь расстрелян как приближенный к Петлюре, либо поможешь нам разыскать этого горе-командира. Кто посмеет осудить молодого человека, поставленного перед таким выбором? Я не осуждаю. Наоборот, склоняю голову перед человеком, на долю которого выпали такие испытания и не сломили его. Скорее даже обогатили его характер, мироощущение, укрепили идею жизнестроительства, что и позволило ему в конце концов стать, не боюсь этого слова, великим. Далее интересно понять, почему его стезя привела в Одессу.

Известно, что в Харькове творческая натура Довженко искала способа как-то проявиться, он принимает участие в жизни писателей, организовывавших в городе новую писательскую организацию ВАПЛИТЕ (Вольная академия пролетарской литературы). Там Довженко знакомится с Юрием Яновским, который вскорости уезжает в Одессу и становится главным редактором кинофабрики. Кинооператор Анатолий Петрицкий, снявший в свое время на «Мосфильме» эпопею «Война и мир», утверждает, что в судьбе Довженко принял участие его отец, художник А. Петрицкий: «До войны у отца в Харькове была мастерская, куда Довженко приходил и смотрел, как тот работает. Они дружили. Отец даже пытался ему помочь. Как-то он пошел к партийному деятелю по фамилии Фурер, который руководил тогда искусством, и сказал, что, мол, Довженко — талантливый человек, но бедствует, нужно как-то помочь ему. Фурер вызвал Довженко и говорит: «Для Одесской кинофабрики нужно написать сценарий. Напишите — и сразу же получите деньги». Довженко пишет первый в своей жизни киносценарий «Вася-реформатор». Приятель Яновский не считает его хорошим, но московское начальство критикует руководство ВУФКУ за отсутствие фильмов для детей, и директор кинофабрики отдает приказ о запуске фильма в производство. Снимает ленту молодой театральный режиссер, ученик Курба-са, Фауст Лопатинский, но при просмотре материала выясняется полная беспомощность — то ли автора, то ли режиссера. Автора сценария срочно вызывают из Харькова. Довженко смотрит материал, крайне им не удовлетворен. Оправдывается: «Когда я писал — это было так смешно! А на экране — не смешно». Директор студии – моряк Павел Нечес поручает Лопатинскому другую работу, а Довженко велит «дальше снимать картину, чтобы было смешно». И Довженко снимает «Васю-реформатора». Потом еще «Ягодку любви» — тоже комедию. Но ни то, ни другое комедией не оказалось. Впоследствии Мастер никогда не упоминал в своей фильмографии эти две работы — считал, что их просто не было, сам же в то время решил, что Одессу нужно бесславно покидать. Но Нечес сумел что-то рассмотреть в начинающем режиссере и с матросской прямотой сказал ему: «Никакой ты не комедиограф, сценарии писать не умеешь, забудь про это. А вот у меня есть сценарий из жизни дипломатических работников — ты же мне говорил, что служил в дипломатах — так что бери и снимай!

Результатом приказа «Бери и снимай!» оказался фильм по сценарию Моисея Заца и Бориса Шаранского «Сумка дипкурьера», основанный на подлинном факте убийства советского дипкурьера с целью завладения важными документами. Грамотно выстроенный детективный сюжет, примененные двойные экспозиции, наплывы и другие кинематографические «штучки» сделали фильм весьма успешным в прокате. Получился крепкий кинематографический середняк, но он принес хорошую прибыль в кассу, а главное — неоценимый производственный опыт самому автору. Доволен был результатом и директор студии, обратившийся к Довженко: теперь ты все знаешь, многое можешь, даю тебе карт-бланш: снимай, что хочешь! И Довженко предлагает к производству сценарий «Звенигора». С авторами — Майком Йогансеном и Юрком Тютюнником он познакомился еще в Харькове…

После о результате этого сотрудничества да и о самом творческом процессе между соавторами много писали — и биографы, и пресса (журналы «Всесвiт», «Театр, клуб, кино»), но, пожалуй, одно из самых достоверных живописаний споров режиссера с оператором, с художником принадлежит П. Нечесу: «…от нервного напряжения получил удар администратор Лугвенёв, оператор Завелев сломал ногу и получил кровоизлияние в почках, проф. Кричевский, который руководил художественным оформлением картины, получил неимоверный удар в правой руке. Почему это случилось с людьми, которые работали на этой картине? А потому, что постановщик задумал картину по целиком новому плану, далекому от трафарета в современном кино, по плану, который требовал чрезвычайного напряжения ума и всей нервной системы». И еще: «Этим людям трудно было понять новые веяния в кино, еще труднее было их воспринять. И только огромная сила воли у режиссера и определенная поддержка от дирекции привели «Звенигору» к экрану в том плане, в котором его задумал режиссер. И не зря. Общественная мысль Харькова сказала свое авторитетное слово, что картина «Звенигора» сразу двинула украинскую кинематографию на несколько лет вперед и что этой картиной ВУФКУ вселило веру обществу в творческие силы украинского кино».