Музыкальная история Харькова. Его Величество Орган Второй

Харьковские СМИ не раз описывали это приобретение, событие, а в общем-то, явление в жизни города. Теперь все случилось. Но настоящее, полноценное, наполненное не только техникой, но и чувством общение инструмента с публикой еще впереди. Как так, спросите, если инструмент уже в зале, концерты идут, и зрители аплодируют? А вот так! Впрочем, лучше, чем придворный органист, — при Его Величестве всегда были таковые — эту тайну никто не раскроет. В нашем случае — органной музыки мастер, штатный органист филармонии Станислав Калинин.

Слово «орган» переводится с греческого как орудие, инструмент. Действительно, это клавишно-духовой музыкальный инструмент, состоящий из труб, воздухонагнетательного механизма и аппарата управления. Трубы в органе металлические и деревянные, разные по форме, — от которой зависит тембр, и размерам — от них зависит высота звука. Органы различаются по размерам, внешнему виду и звучанию. Строится орган с учетом акустических особенностей помещения. Перед исполнителем находятся рукоятки, кнопки и рычаги для управления регистрами. При игре на органе руки и ноги исполнителя действуют одновременно на разных мануалах (клавиатурах) и на педалях, поэтому в процессе исполнения обычно участвует помощник, по ходу игры производящий указанные органистом включения и выключения регистров, которые изменяют тембры и силу звучания.

Как видите, даже в десять раз уменьшенное описание органа позволяет понять, насколько сложен этот инструмент, а «сколько нужно мук, чтоб руки с сердцем слить», кроме органиста никто не расскажет. Но и это еще не все! Недостаточно для того, чтобы от звуков определенного органа в определенном зале у определенной публики «душа сначала развернулась, а потом обратно свернулась». Это состояние трудно описать, еще труднее создать, и собственная память из вороха воспоминаний хаотично предлагает такие ассоциации, которым сам удивляешься: то упомянутая выше реплика-афоризм героя советской киноклассики Папандопуло, то еще неожиданнее, название труда известного политического деятеля — «Три источника, три составные части…», но не марксизма, а условия единения с органом. Только, между прочим, это верно! Для хорошего концерта органной музыки, — разумеется, профессионалу, репетирующему до седьмого пота, необходимы три условия и время.

ТРИ УСЛОВИЯ, ТРИ СОСТАВНЫЕ ЧАСТИ ОРГАННОГО ЗАЛА

—При каждом удобном случае сейчас я, собственно, об этом и говорю, — рассказывает маэстро. Но мало на самом деле пока времени прошло, почти 2 месяца, хотя я уже представил 3 абсолютно разные полноценные сольные программы — именно для этого органа. Это с одной стороны, ведь орган такой инструмент, на котором надо порепетировать, с разгону на нем не поиграешь — каждую программу нужно создавать для определенного инструмента, подбора его голосов и т. д. С другой стороны, я сознательно не хочу торопиться, потому что мне с этим органом жить и харьковчанам жить с этим органом, искусство же органное не терпит суеты и поспешности. Так что свои первые программы я создавал тщательно, стараясь максимально показать новый инструмент публике. Для этого нужно сыграть много разных произведений, о чем я сейчас и забочусь: сделать инструмент родным не только для себя, но и для публики, чтобы она душой, сердцем оценила все то, что в новом органе заложено. А это действительно очень хороший инструмент, хотя дело даже не в этом. Вообще, для любого органа одной из составляющих является зал, в котором он находится. Весь корпус зала — это часть инструмента, поскольку любой орган делается под конкретное помещение. Но важно еще создание атмосферы, потому что самый роскошный, богатый акустически зал, — это всего лишь строение, стены, которые резонируют, и тот, кто умеет чувствовать, ощущает сие очень остро. Вот то, чем мы сейчас занимаемся, успешно, кстати: делаем новое помещение именно залом, который будет иметь свою историю. А это редкий случай, мало кому выпадает на долю присутствовать при создании полноценного концертного зала — дома для органа.

ПРИГЛАШАЮТСЯ ПОМОЩНИКИ ВЕРШИТЬ ИСТОРИЮ

—Вот в 2002 году я пришел в Успенский собор и 14 лет провел с первым харьковским органом, — продолжает рассказ Калинин. Я пришел в зал, который уже имел свою богатейшую историю, и эта история как бы двойного происхождения: история самого собора — намоленное место почти с двухвековой историей, особой атмосферой, чувствовавшейся абсолютно всеми, кто приходил туда, и история концертной жизни, которую накопил этот собор за время выступлений величайших музыкантов, общения с публикой. Каждая встреча со слушателями оставила в стенах собора свой отпечаток, свой особый дух, и люди, входившие в него, сразу чувствовали, что это не случайное место, а место, где происходили радости, переживания, творческие победы, а то и поражения. В любом зале музыканты ощущают то же: мы заходим в залы и понимаем, что находимся в особых, мистических чертогах, где много раз происходило таинство, и сами становимся его частью. Так вот то, что испытываю сейчас я и испытывают харьковчане, это уникальный случай — самим ловить такие ощущения, создавать историю, участвовать в событиях, которые уже стали радостными и памятными для них, для меня, для других музыкантов, игравших в новом зале. Все вместе мы создаем атмосферу. Уверен, концерты новогодних, Рождественских праздников стали уже не просто историей, а фундаментом зала, который будет родным для харьковчан, любимым местом, куда они будут стремиться. Не только потому, что оно престижно, разрекламировано и на это нужно посмотреть, чтобы поставить себе галочку в сознании: отметился в приличном обществе. Хотя, знаете, это тоже неплохо, для некоторых подобный шаг — стимул, который приводит их в зал. Но когда люди приходят в зал первый раз, ими, да, могут двигать суетные мотивы. Однако, когда они там услышат музыку, орган, проникнутся этой атмосферой, в следующий раз они захотят уже прийти именно за теми впечатлениями, которые в обыденной, повседневной жизни нигде больше получить нельзя, только в таком необыкновенном месте. И я уже вижу, что этот зал с новым органом постепенно становится таким местом — особым местом в нашем городе. И я готов работать над ним, и очень надеюсь, что харьковчане мне в этом помогут, потому что они действительно нужны этому залу: их души, помыслы, устремления — для того, чтобы стать его частью.

ОРГАНОВ-СИРОТ НЕ БЫВАЕТ

—Меня иногда спрашивают о дальнейшей судьбе первого харьковского органа, — говорит Станислав. Должен сказать, что она пока неизвестна, орган находится в Покровском соборе, и поскольку этот инструмент является собственностью области, то им сейчас занимается не филармония, а городские власти. Мы надеемся, что судьба инструмента на этом не прервется, он найдет себе новое место, ответственным за него хватит возможности и разума вызвать квалифицированных мастеров-профессионалов, которые его грамотно демонтируют, а после найдется и город, и в нем зал, где есть потребность в таком инструменте. Кстати, в Украине есть уже такие случаи, когда органы из концертных залов переносили в культовые — католические, армянские, синагоги и т. д., я на таких играл очень много, собственно, в большинстве случаев. Органы уходили из своего дома, из своего зала по-разному, но заканчивалось все благополучно. Первым органом, который покинул свое место, был орган в Виннице, он тоже находился в православном храме. Тогда верующие потребовали освободить зал от органа и вернуть храм епархии. Начало демонтажа было скандальным: орган стали разбирать самостоятельно и просто выбрасывать на улицу, однако даже тогда, в 90‑е, хватило возможности это варварство вовремя остановить и направить процесс в цивилизованное русло. Орган переехал буквально через дорогу в католический костел, который благодарно принял его к себе. Сейчас там иногда проходят органные фестивали и концерты, то есть он продолжает служить людям и выполнять свою миссию. Второй переезд органа случился в Сумах, где он тоже находился в православном соборе, но там перенос был осознан, запланирован и состоялся в нужный момент. Были вызваны чехи, представители фирмы, которая его устанавливала, и инструмент благополучно перенесли в здание филармонии, где сейчас и находится. Возможно, там и были какие-то потери, связанные с акустикой, поскольку любой концертный зал не даст соборной акустики, к которой люди привыкли за десятилетия, но тем не менее орган там благополучно живет, звучит и я тоже на нем играл. Наш орган — третий, известный мне случай в Украине, когда орган вынужден будет покинуть свой дом, и я очень надеюсь, что это также закончится благополучно в стенах уже нового для органа дома.

КОЛЛЕГИ, ПОКЛОННИКИ И ИЖЕ С НИМИ, НЕ СЕРДИТЕ ОРГАНИСТА

—К сожалению, многие обывательские вопросы, в роде: какой орган лучше, освоил я новый орган или нет, чем отличается старый от нового, — завершает рассказ маэстро, — надоели так, что!.. Нет, я понимаю, сие от непонимания, извините за тавтологию, взаимоотношения «инструмент — исполнитель» и много чего другого, это весьма специфические, узкопрофессиональные вещи. Рассказывать об этом как-то… Но все это действительно важно, потому что отчасти связано с тем, что мы, музыканты, всю жизнь играем на разных инструментах и в разных залах. При этом одни органы мне, например, отвечают взаимностью сразу, становятся близкими, я чувствую, как они мне отзываются. С иными инструментами бывают отношения как бы не очень, чувствуешь какую-то неловкость. Наш новый орган пока мало видел людей, все это ему еще предстоит, предстоит всамделишнее общение с исполнителями. Ведь концертная деятельность не просто включает, а требует разных впечатлений, разных концертов, разных программ не только от артиста, но и для такого инструмента, как орган. К примеру, тот орган, что остался в соборе, одни исполнители умели приручить практически сразу, а перед иным гастролером он начинал капризничать, на репетиции в нем ощущались какие-то неполадки и т. д. И это вопрос не техники, а именно доверительных отношений с инструментом.

…Не скрою, за несколько месяцев перед тем, как мы выехали из Успенского собора, меня поздравляли и приговаривали: «Вот, у тебя же теперь будет самый большой орган в Украине! Самый лучший, лучше, чем прежний!» Вы можете себе представить, как это меня бесило?! Страшно! На самом деле, это ведь не главное, большой не значит самый лучший, это детская психология, которую даже некоторые музыканты, случается, не перерастают. Подобное утверждение — абсолютная глупость. …Вот у И. С. Баха было две жены. Первую он похоронил, когда та была еще молодой, и это для него стало настоящей трагедией. А вторая, Анна-Магдалина, была для него и спутницей, и верным другом, и помощником, и, конечно, единомышленником. Вот сказать, какая из них была лучше, Бах мог бы? А если бы в тот момент, когда он хоронил первую жену, ему сказали бы: «У тебя будет лучше! Новая будет ого‑го, моложе!..» Понимаете, что это бред.

Вот такое же ощущение испытываю я к этим двум инструментам, с которыми свела меня судьба. С одной стороны, скорблю по тому, что потерял, потому что старый орган для меня очень много значил. С другой — верю в то, что с новым инструментом у меня тоже будет много хорошего, оно уже начинает складываться. В новом органе много своих прелестей, у него очень интересные голоса, есть то, чего мне не хватало в отношениях с органом Успенского собора. Да, он со своим характером, но безумно интересен! Это я и стараюсь донести до слушателей, мы вместе должны научиться видеть, слышать и ценить эту его красоту. Я — со своей стороны, публика — со своей. И это только начало нашего общего пути.