Продолжательница театральной династии

Деликатный, ранимый, интеллигентный человек, Марина Кужелева не устает удивляться, как это она смогла стать театральным художником, ведь профессия эта требует волевого характера ваятеля, архитектора сцены. Дочь театральных сценографов — главного художника Театра им. Т.Г. Шевченко («Березиль») Т. Медведь и художника, работающего в разных театрах страны Н. Кужелева, — Марина, сама о том не подозревая, приобщилась к профессии своих родителей в дошкольные годы. Смотреть, как мама в макетной мастерской творит сценические миры, подвешивая, опуская и поднимая штанкетники; малюсенькими фонарями выставляет на маленькой сцене световые точки; заполняет сцену предметами, которые начинают «играть» было для Марины куда более интересно, чем верить в сказки — она-то знала, что «игрушечная» сцена всегда затем превращается в настоящую.

Но разгадал в 14-летней Марине будущую кукольницу отец. Ведь она непрестанно придумывала и делала сувениры для всех знакомых. Материалами для игры в художника служили краски, клей, пластилин, пенопласт, скорлупа выдутых яиц… А как-то на день рождения бабушки Марина взяла и пошила куклу!

После той ранней кукольной прелюдии М. Кужелева создала уже сотни кукол для спектаклей-сказок. Как художник она любит яркие лаконичные, цельные краски. Такими были образы в ее раннем спектакле «Русские сказки» (режиссер О. Трусов), где куклы были пошиты из ярко раскрашенного поролона и цветастых платков в народном стиле. Придя в театр, молодая художница попала в работу к разным, но одинаково ищущим режиссерам. В какой-то степени М. Вербицкий, О. Трусов, Г. Смирнова, а также экс-главреж Е. Гимельфарб настроили Кужелеву на поиск и эксперимент. Не случайно Марина славится как мастер художественной экзотики, ведь режиссеры неоднократно доверяли ей свои спектакли по мотивам восточных и африканских сказок. Так возникли «Сказки джунглей» М. Вербицкого, «Приключения Синдбада» Г. Смирновой и «Таинственный гиппопотам» И. Мирошниченко на сцене родного театра, а также «Журавлиные перья» по грустной японской сказке о любви (на сцене Орловского театра кукол). Каждый из этих спектаклей художник открыла особенным ключиком. Например, многоярусной средой обитания ширмового спектакля «Таинственный гиппопотам» стали сочно изумрудные заросли джунглей. Для сказки «Приключения Синдбада» Марина натянула над сценой звездную карту неба со знаками зодиака, а на стол для планшетных кукол постелила шелковое «море», по мановению волшебства превращающегося в одеяние грозного джина Джудара! Замысел одного из самых красивых спектаклей театра — «Сказки джунглей» художник «увидела» сразу: золотистый с изумрудно-синими пятнами занавес из павлиньих перьев; храм, увитый лианами, и дикие заросли джунглей с нежными цветами орхидеи. Зато над механизацией куклы главного героя — маленького любопытного Слоненка-путешественника художнику пришлось поломать голову. Ведь нужно было не только создать запоминающийся и симпатичный ребятам образ, но и решить все технологические сложности куклы. Сказка предполагала, что в конце у Слоненка вытянется хобот, а ведь в следующий раз спектакль необходимо играть сначала, сохраняя при этом интригу! К тому же режиссер хотел, чтобы Слоненок выражал удовольствие при виде бабочки — и Марина разработала сложную мимирующую куклу. Зато, как и все «артачившиеся» в практике художника кукольные образы, Слоненок стал ее любимейшим детищем.

Точно так же — экспериментально работали М. Кужелева с Г. Смирновой над спектаклем «Госпожа-Метелица», где были использованы редкие в отечественном театре марионетки.

Повстречавшись в начале карьеры театрального художника с таким режиссером-концептуалистом, как Е. Гимельфарб, Марина не осталась в стороне от присущих его почерку лаконичных средств выразительности. В их сотворчестве родилась поэтичная и философская сказка для детей и взрослых — «Аистенок и Пугало». В первые годы независимости Украины Кужелева могла бы повторить за великой поэтессой: «Когда б вы знали, из какого сора растут стихи…», ведь волшебную среду сказки она создала… из серой веревки-пеньки. Сплетенная крючком декорация, подсвеченная золотым светом, заиграла всеми красками и бликами осеннего леса. Центральным образом было древо жизни, которое весной зацветало, осенью покрывалось багрянцем, а зимой — снеговой шапкой. Всех героев сказки художник с режиссером поместили в ветвях Чудо-древа. Кукла Лиса и сейчас висит в кабинете художницы. В спектакле она была самым игривым персонажем — то действовала от своего лица, а то хитро «прикидывалась» боа на шее у актрисы.

Львиная доля детского репертуара театра последних десятилетий легла на плечи Кужелевой. В постановке спектакля «Красная Шапочка» Л. Попов задал стиль французской оперы. Предложенный художником вычурный стиль кукол в локонах и кринолинах в «бедные» 90‑е приятно радовал глаз. Пришлось повозиться и с костюмом Сказочника: он должен был напоминать готический город, чьи башни устремлялись ввысь над кронами деревьев; немало «поколдовала» художник и над шляпой Сказочника, ставшей в итоге самой образной и фантазийной деталью сказки.

В постоянном тандеме с режиссером О. Трусовым Марина решила спектакли «Приключения Незнайки», «Айболит», «Малыш и Карлсон», «Снежная королева». Особняком стоят в ее биографии две редакции «Золотого ключика». Для спектакля 80‑х Марина сделала поэтичных, печальных кукол. В условном образе Пьеро чувствовалась отсылка к ее, родом из детства, куклам с головками из яичной скорлупки. В современном спектакле О. Трусов усилил «кукольность», и все образы выиграли в яркости, потеряв в содержательности. Куклы Кужелевой узнаваемы. Чаще всего она работает с папье‑маше, обрабатывая мордашки и ручки нитро-эмалью и нанося на лица яркие краски.

Марина Кужелева не раз делала сценографию и костюмы к спектаклям «на чужой территории». Хотя трудно назвать «чужой» для нее сцену Театра им. Т.Г. Шевченко. Здесь дебютом для нее стала абсурдистская постановка А. Балабана «Темная комната». Пространство малой сцены Марина организовала минималистически, центральным образом мира-подвала стал «каменный мешок». А вот спектакль «Седьмая свеча» стал для нее символическим возвращением к истокам. Тот самый режиссер А. Литко, чьим «Ричардом III» (с папиной сценографией) восторгалась девятилетняя Марина, доверился ей, уже самостоятельному художнику, как сотворцу спектакля. Спектакль получился красивым, поэтическим, как будто крылатым. Сквозь изысканную, утонченную, казалось, и нематериальную вовсе среду — а скорее рефлексы с палитры Шагала в зал транслировалась энергия любви и творчества, тема избранной судьбы художника.

Спектакли, оформленные М. Кужелевой или с костюмами по ее эскизам, идут в театрах кукол, молодежных и академических драматических театрах и даже в оперной студии. Поработав с режиссерами Л. Нестулий (Запорожье), О. Трусов (Тула), А. Михайлов (Орел), И. Рывина (Харьков), М. Кужелева доказала свою универсальность художника театра.

Однако чем больше Марина пробовала себя на дееспособность «в гостях», тем больше она понимала, как любит свой театр кукол. Именно этот камерный театр пришелся по сердцу ей, чуждой сценической гигантомании. Как сто-процентный человек театра, она ни на что бы его не променяла! Ей, опытному практику театра кукол, предлагали возглавить кафедру сценографии, которую собирались открывать в институте искусств. Марина отказалась, ведь она знает — только театр способен дать ей гармоничную точку опоры для творчества.