Секреты «Секретного фарватера». Погружение третье

—Не одними актерами создается фильм, — продолжает рассказ Вадим Васильевич. — Разве могу я не вспомнить дорогого мне человека Владислава Ивановича Кладницкого, бессменного композитора во всех моих, за исключением самого первого, фильмах! А вообще, съемочная группа состоит из двадцати — тридцати скромных работников. Не всех их упоминают в титрах, но без их высокого профессионализма невозможно было бы достичь хорошего результата. Ни без Эльвиры Серовой, главного монтажера фильма, ни без звукооператора Анатолия Подлесного, ни без штата администраторов, помощников режиссера, ассистентов художника, гримеров, костюмеров. Всем им сердечно благодарен.

ВНИМАНИЕ, МОТОР! НАЧАЛИ!

Ну а когда группа укомплектована, создан постановочный проект, о котором у нас говорят: «Ну вот, картина готова, осталось самое неприятное — ее снять», потому что по ходу съемок возникают самые неожиданные препятствия, — последние возникают непременно. Вот один из примеров: нужно снять штурм фашистского порта Пиллау нашими войсками, как это и было, с моря. Договорились, что нам дадут для этого десяток кораблей с десантниками, их нужно будет только переодеть в одежду тех лет, вооружить автоматами ППШ, заполнив диски холостыми патронами, — и вперед, через весь залив!

Но легко написать на бумаге: «Вода в заливе кипела от взрывов». А если штурм Пиллау проходил вечером? Снимаем в сумерки. Слава Богу, на Балтике осенью сумерки длятся долго. И наши пиротехники Видякин и Воеводин с тремя прикомандированными к ним матросами успевают избороздить на лодочке выбранный на Балтике залив, опуская в воду мощные взрывпакеты. Провода от них тянутся под водой на берег, где во время съемки Видякин и его помощники будут замыкать контакты так, чтобы вода действительно кипела от взрывов, но чтобы ни один пакет не сработал рядом с десантными судами, ведь мало ли что может случиться — взрывы-то будут мощные (из-за глубокого залива взрывпакеты пришлось усиливать). И когда эта кропотливая работа уже подходила к концу, примчался на катере в наш залив начальник прикомандированных к пиротехникам моряков узнать, как тут они, оправдали ли доверие командования. Катер промчался по заливу и… намотал на винт почти все провода! Вся работа — коту под хвост. Пришлось спешным образом все переделывать, а дело к вечеру, прибыли десантные суда с солдатами — нужно работать! Пришлось снимать с тем количеством зарядов, что успели восстановить. В результате взрывов было не так много, как хотелось. Но на этом наши неприятности не закончились. С берега услышав взрывы, примчал на машине начальник рыбоохраны района и увидел жуткую картину: залив серебрился огромным количеством всплывшей оглушенной рыбы. Браконьерство невиданных масштабов! Начал составлять протокол, определять астрономическую сумму штрафа. И пока шли наши переговоры — что скрывать, — не предусмотрели! — матросы касками выгребали из воды мертвую рыбу, а ребята командирского катера развели костер и варили уху. Как мы ни объясняли, что в смете фильма, увы, не заложены штрафные санкции, инспектор был неумолим. Проблему решил командир катера. Он пригласил меня, оператора, пиротехника и инспектора рыбнадзора на свежую уху. У запасливого командира оказались две бутылки, а это, как известно, сближает, нас простили. Протокол был сожжен на костре. Так благополучно закончился этот фрагмент съемок, хотя вода, как было предписано сценарием, от взрывов не кипела…

СРОЧНОЕ ПОГРУЖЕНИЕ!

Для съемок погружения и всплытия подводной лодки наши мастера на студии изготовили макет, и в студийном бассейне для комбинированных съемок сняли нужные кадры. Но, увидев, как уходит под воду настоящая подводная лодка в режиме срочного погружения, от этих комбинированных кадров я решил отказаться. Потому что когда многотонная посудина валится вниз, возникает большой водоворот — зрелище незабываемое. Пересняли в натуре. Оставалось снять очень важный кадр: побег Шубина с подлодки. В первой серии Шубин выпрыгнул из потерявшего управление нашего самолета. Рухнул в воду и фашистский самолет. Всплывшая немецкая субмарина подобрала Шубина, приняв его за летчика-финна Акселя Пирволяйнена — это имя было написано на спасательном жилете, который Шубин подобрал уже в воде. Так наш герой оказался на секретной лодке «Летучий голландец». Провел там достаточно времени, увидел и командира, Герхарда фон Цвишена, и других членов команды. И когда однажды в безопасном районе лодка всплыла и команда вышла подышать свежим воздухом, вывели на поверхность лодки и Пирволяйнена-Шубина. Но как только в небе появился советский самолет, последовала команда «Срочное погружение!» Все бросилась в люки, а Шубину удалось прыгнуть в воду. Для съемок этого эпизода нашли достаточную глубину, чтобы лодка могла погрузиться; закрасили на ней номер и опознавательный знак советского флота; завезли на лодку Котенева, сами отошли на значительное расстояние — нужно видеть и всю лодку, и самолет; далее согласовали сигнализацию с самолетом, командиром лодки и актером. По специальному сигналу все пришло в движение: пролетел самолет, подводная лодка стала быстро погружаться, Шубин прыгнул с лодки в воду… Но не стоит ждать рассказа о какой-то критической или смешной ситуации. Просто оцените смелость Анатолия: на нем ни спасательного жилета, ни круга, только необходимость прыгнуть в уже холодные воды Балтики, а главное — успеть отплыть от лодки до возникновения затягивающего водоворота. Он все сделал безукоризненно, смелый и мужественный Шубин-Котенев, но возникновение опасного водоворота пришлось в монтаже отрезать — тот возник не мгновенно, и это затягивало динамику сцены.

Далее мы видим Шубина уже в госпитале, наскоро созданном в одном из старинных особняков Пиллау. Моряк еще не в себе. В его помутненном сознании — какие-то сражающиеся средневековые рыцари, неясные звуки… Это все оттого, что перед ним на стене висит огромное панно на соответствующую тему. Его нарисовал мой сын Алексей, сейчас оно висит — не висит, а мучается, я бы сказал, потому что места ему мало, — в его комнате.

ВПЕРВЫЕ В МИРЕ

Но вернемся в Балаклаву. Пользуясь тем, что в нашем распоряжении опытный и хорошо экипированный оператор Ялтинской киностудии Игорь Красовский, захотелось проход подводной лодки снять под водой — внушительное, никем не виданное ранее зрелище. В монтаже фильма такое обязательно пригодится. Для этой съемки нам запросто выделили водолазный бот — небольшую посудину с жестким трапом, уходящим достаточно глубоко под воду. Там, на конце трапа, должен был устроиться оператор. В Севастополе заказали подводную лодку и назначили съемку. Лодка прибыла как всегда, без проблем и по-военному точно. Я объяснил суть кадра и поставил задачу: пройти под водой как можно ближе к оператору, ведь какой бы ни была чистой вода в заливе, на глубине уже темновато для нашей пленки. И вдруг! «В тюрьме вместе будем сидеть, товарищ режиссер, — говорит мне капитан. — Вы думаете, что я под водой, как Вы по шоссе на машине? Я ориентируюсь по навигационным приборам, и только. Зацеплю винтами Вашего оператора, и что тогда?» Подводная лодка разворачивается и уходит в Севастополь. А снять-то хочется! Сажусь в машину вместе с нашей замдиректора Жанной Перекрестовой — нижайший ей мой поклон за все — и направляюсь в легендарный Севастополь. Там командующий флотом выслушал мои творческие резоны и страстную речь Жанны и сказал: «Хорошо, я дам Вам другую лодку. Там капитан более опытный и рисковый. Думаю, все будет, как надо!» И пришла в Балаклаву другая лодка. Знакомлюсь с капитаном: «Вадим Васильевич». Он пожимает руку и представляется: «Африкан Африканович». Совершенно русский, абсолютный славянин, с фамилией Попов — и надо же, такое незабываемое имя! Он выслушал меня внимательно и сказал: «Попросите Вашего оператора не поднимать камеру выше рубки. Я подниму перископ, буду видеть Ваш бот, и пройду как надо».

Вот так просто! Хотя риск, конечно, все равно присутствовал. Вода действительно не асфальт, где можно рулить как хочешь, к тому же существуют еще и подводные течения… И все-таки мы это сняли! Года через три американцы сняли очень неплохую картину про подводную лодку — The Boat. Мне удалось посмотреть ее и даже услышать в рекламе этого фильма буквально следующее: впервые в мире кинематографисты Голливуда сняли под водой проход не макета, а настоящего боевого судна! Ладно, честь им и хвала. Умеют продавать свой товар.

А нам приходилось еще не раз снимать разные сложные объекты, всего не расскажешь. Но засела в памяти одна съемка, часто ее вспоминаю. Нужно было показать, как надежно замаскированная немецкая военная база «ВЕНЕТА-ДВА» была взорвана засланным после войны секретным агентом. Нашли на Балтике подходящий заросший лесом остров, в недрах которого как бы и находилась эта база, и начали его минировать. Взрыв острова оказался довольно впечатляющим. А когда потом высадились на остров, чтобы проверить, не осталась ли где несработавшая взрывчатка, я увидел невинную жертву кинематографистов — мертвую белочку. Сейчас я работаю в Музее кино Одесской киностудии, в уютном особняке, где во дворике растут старые итальянские пинии. На этих елях часто вижу белок, и каждый раз сжимается сердце…

ПОРА ОТВЕЧАТЬ НА ВОПРОС

Кинематографисты никогда не знают, кто их фильм смотрит. И кто будет смотреть через пять лет? Через десять? Или, как в моем случае, — через тридцать! Всегда завидовал театральным режиссерам, ведь они имеют возможность постоянно совершенствовать свою работу, улучшать от спектакля к спектаклю, вносить коррективы сообразно времени. А мы — что снял, то уж навсегда. Иногда, посмотрев свою работу через время, маешься: вот бы этот эпизод переснять! Увы, твои же ошибки остаются вечным тебе укором. Но и это не все — а как относится к твоему фильму зритель? А если фильм телевизионный? В какой-то степени на эти вопросы может ответить Интернет, где разные люди оставляют разные, иногда противоречивые отзывы, как то: «Потрясающий фильм! Люблю с детства! Похоже, в том возрасте и застрял», «Отличный фильм! Великолепный подарок ко Дню Победы! Спасибо!», «Да ну на фиг, я еще мелким понял, что такого не бывает. Благодаря таким фильмам всякие психи до сих пор труп Гитлера ищут», «Обожаю, классный фильм… это то, на чем мы росли… сейчас такого и близко нет», «А Котенев ни хрена не изменился, поседел только, зверюга!», «Фильм на 10, спасибо раздающему», «А ты не плачь и не горюй, моя дорогая, если в море утону, знать, судьба такая». — Большое спасибо! Действительно очень хороший фильм. Смотрится с интересом и сейчас» и т. д. Ну и что можно понять? Почему зрителю нравится? Почему нет? На эти вопросы ответить не берусь, приведу лишь свое личное мнение — почему именно сейчас его так часто стали показывать в Украине и в России: в последней серии есть эпизод, возвращающий нас на подводную лодку «Летучий голландец». Там ее командир Герхард фон Цвишен, имея в виду Гитлера и его окружение, откровенничает с доктором Гейнцем: «Они свою войну проиграли. Великую идею национал-социализма из-за своей тупости повергли в прах. А я свою войну не проиграл. Я сохранил «Летучий голландец». У меня материалы о тех, кто во всем мире у власти, кто, возможно, будет завтра… Он еще ходит по министерским коврам, а на его шее уже мои пальцы… Учтено все до мелочей… Предусмотрены и дойные коровы… американские тресты и банки будут этими дойными коровами… Я хочу, чтобы вы поняли, Гейнц, как легко и свободно мы внедримся в послевоенный мир. Мы будем иметь покровительство важных людей… Мы сохраним национал-социализм!»

…Я очень надеюсь, что те, кто выпускает фильм в телеэфир сейчас, на самом деле предостерегают: ВНИМАНИЕ, ОПАСНОСТЬ РЕАЛЬНА, а не пряча фигу в кармане, пытаются навязать: ВИДИТЕ, ВСЕ ЭТО ПРОИЗОЙДЕТ, ЧТО УЖ ТУТ ПОДЕЛАЕШЬ… Не дай Бог!