Уходящая натура

—Вечер оказался не столько вечером памяти, сколько вечером сопричастия людей, хорошо знавших Алексея Александровича, — родных, близких. По крайней мере большинство, по их словам, чувствовали присутствие этого замечательного человека, у каждого он оставил какой-то след в душе, в сердце, в делах. Что касается меня, то он, как и многим, подарил очень много. Например, я познакомился с его выдающимся дедом — великим фотографом Алексеем Михайловичем Иваницким, благодаря этому Иваницкому, внуку. Помню, на вечере памяти начал свою грандиозную коллекцию, тогда мне в руки попали всего несколько фотографий ушедшего фотографа. А потом я познакомился с Алексеем Александровичем, и этот мир стал для меня просто душевным богатством. До сих пор коллекционирую все работы выдающегося фотографа, все упоминания о нем, мне это интересно, и я очень надеюсь, что в будущем сие будет обнародовано. Алексей Александрович научил меня и очень многим вещам, например целеустремленности, которой он добивался в решении многих вопросов. Я понял, что не надо ставить большое количество задач, нужно последовательно идти к какой-то одной цели. Он так и говорил: «Да, я решил это сделать, и я это сделаю!» Таким образом, помню, продвигалось у него дело по установке памятника Капнистам. Для меня это было очень хорошей школой. Ну и, конечно, наши совместные выставки. Когда я решил, что у меня достаточно материала для того, чтобы знакомить харьковчан с А. М. Иваницким, выдающимся человеком конца позапрошлого — начала прошлого века, большую помощь оказал мне А. А. Иваницкий. Он был очень дотошным, в хорошем понимании этого слова: доставал такую информацию, такие данные о времени, о персонажах, о событиях, которые были на фотографиях его деда!..

Конечно, всем пришедшим дорога не только память об этом человеке, но и дела, которые он совершил. Мы нашли взаимопонимание и решили продолжать такие встречи, надеюсь, они будут, потому что в этой новации откроются интересные горизонты, связанные с драмой начала прошлого века, событиями, которые так или иначе отразил в своих фотографиях дед Алексея Александровича Алексей Михайлович. Хочу повторить, это был не просто вечер скорби, это был вечер коллективного разума, наметивший неплохие перспективы и сделавший нас всех богаче, потому что личности, обладающие таким магнетизмом, притягивают к себе, и это здорово!

—В жизни каждого человека встречаются такие люди, как Алексей Александрович. Сказать о нем как о человеке — значит рассказать о друге. Это был человек большого профессионализма и эрудиции, в нем был внутренний стержень дисциплины, поскольку он бывший военный. У него была удивительная собранность во всем: и в чистоте квартиры, и в умении принимать гостей, и в той помощи, которую оказывал, он же был геральдмейстером Дворянского Собрания, — я от него очень много получила. С ним было легко и сложно. Он был взрывной жутко, но тем не менее очень добрый по натуре. Это был человек, у которого можно было поучиться. Работоспособность необыкновенная, он за компьютером мог сидеть днями, но не в игры играть, а находить нужную информацию: коллекционировал интересные важные материалы, потом все это раздавал и рассказывал людям. Когда к нему приходили за советом, он все откладывал и занимался визитером. Но упаси Господь, если кто-то в это время его перебивал, — он взрывался страшно! Другом он был очень сильным, верным. Не хватает его очень… Большим помощником, надежным, порядочным человеком был — это для меня самое важное. В его возрасте хорошо знал компьютер, писал книгу о своем роде, помогал и мне. Мы с ним познакомились в Дворянском Собрании, ко мне он относился с глубоким уважением, поэтому взялся помочь с оформлением своих материалов по Капнистам. Благодаря Алексею Александровичу же мы создали и фонд памяти Капнистов, подготовились к юбилею Василия Васильевича Капниста — общественного деятеля. По совокупности своих достоинств, считаю, Иваницкий должен был быть предводителем Дворянства, но из-за того, что очень тяжело болела его жена, не смог. Потом случилось непонимание, пришлось из Собрания уйти. Он был очень принципиальным человеком.

—Его имя вызывает, прежде всего, уважение, потом приходят другие чувства, осознание добродетельности рода Иваницких. Старейший из рода — дед — известный в Харькове фотохудожник Алексей Михайлович Иваницкий по собственной инициативе и на собственные средства в 1905 году издает альбом фотографий к 100-летию Императорского Харьковского университета. Я много лет спустя по этому поводу написала такие строки:

Поэтому совсем неудивительно, что на своем 80-летии — новь фотограф — Алексей Александрович Иваницкий скромно, но торжественно провозглашает: «Так интересно жить, так много дел, не подумайте, не своих лично — общественных». Таким он был.

—Алексей Александрович для меня, прежде всего, большой друг, и вечер памяти еще раз подтвердил: он с нами, никуда не ушел, где-то рядом находится, возможно, в параллельном мире. Потому что мы все равно чувствуем его поддержку, и какие-то идеи, которые обсуждали вместе, продолжают жить, и, надеюсь, будут воплощены в жизнь рано или поздно.

Алексей Александрович запомнился мне тем, что был, вопреки своему возрасту, очень близок к молодым людям, и когда с ним общались, допустим, студенты, они тоже отмечали эту особенность — быть интересным, независимо ни никаких возрастных барьеров. Человек прогрессивный, интересный, не успокаивающийся и не почивающий на лаврах. В нем было уникальное качество человека, постоянно обучающегося, стремящегося к чему-то, у которого не было препятствий, а была цель, планы, и он только разрабатывал тактику и стратегию их выполнения. Когда я ближе его узнала (узнала, какие у него болезни и как он философски к ним относился), оказалось, это не означало, что он чего-то не будет делать, — «я просто буду тратить на это чуть больше времени». И даже то, что он изучил компьютер, было благодаря тому, что он не мог держать ручку, и нашел выход из положения: не перестать писать и быть активным, а найти способ, как решить проблему. Вообще это был пример человека, который чего-то достигает не благодаря, а вопреки. Он был и остался в моей памяти порядочным, благородным человеком с потрясающими мужскими качествами. Никогда ни на минуту не забывал, независимо от того, что мог быть в два раза старше, все равно относился к женщине как мужчина: внимательный, основательный и запоминающийся тем, что мог удивлять. А еще — меня очень радовало и восхищало его отношение к своему духовному другу и соратнице Радиславе Капнист. Это были такие теплые и чистые, можно даже сказать книжные, отношения, то есть совершенно бескорыстные, что, думаю, в каком-то смысле они уникальны для нашего времени.

—Встречаясь впервые с Алексеем Александровичем как с возможным будущим свекром, неожиданно и, конечно, с большой долей иронии провела аналогию с представлением Наташи Ростовой старому князю Болконскому. Зная, что Алексей Александрович кропотливо занимается историей рода, экзотической по тем временам геральдикой и весьма принципиален во многих вопросах, я представляла его достаточно высокомерным, мало располагающим к общению человеком. Кроме того, я знала, что Алексей Александрович ухаживает за своей второй тяжело больной супругой, что тоже не придавало оптимизма. Но радушие хозяина, обаяние очень приятного собеседника расположило к нему сразу же, а женщина в инвалидной коляске была как королева на троне — в небольшой, но очень уютной и светлой квартире. Это был тот случай, когда, открывая человека, открываешь целый мир. На мой взгляд, все, кто попадал в круг его непосредственного общения, приобретали некую дополнительную духовную опору, но особенно это ощущали женщины: он был благороден, заботлив, старался защитить и уберечь от неприятностей. Даже уже будучи человеком преклонного возраста, он никого не обременял просьбами личного характера, но всегда предлагал собственную помощь. Не сбросить, а взвалить, потому что настоящий мужчина, потому что наследник лучших дворянских традиций, потому что не мог иначе.

—Безусловно, очень правильно и логично, что мы провели вечер памяти, посвященный Алексею Александровичу Иваницкому, именно здесь, в Художественном музее. Потому что здесь его знали все наши сотрудники, все очень любили. Когда он появлялся в музее и заходил в кабинет нашего директора Валентины Мызгиной, она просто откладывала все дела, несмотря на занятость, и старалась выслушать этого человека, потому что он приходил с какими-то интересными идеями, проектами, что было любопытно не только для него самого, но и для нас. Мы с ним сделали очень много фотовыставок, на которые он давал свои архивные материалы — фотографии знаменитого деда и очень интересные газеты, связанные с дореволюционной фотографией. Ну а поскольку так сложилось, что Владимир Оглоблин влюбил меня в дореволюционную фотографию, основные выставки, связанные со старой фотографией, делала я — так мы познакомились с Алексеем Александровичем. Приходя к нам, он рассказывал о каких-то мелочах и деталях, которые не были описаны в прессе, мы же о них слышали из уст наследника великого фотографа. Как гость он также приходил к нам и на другие выставки — случалось, что-либо комментировал для посетителей, объяснял. Это было так живо и интересно, что всегда вносило какую-то особенную эмоциональную ноту. Отдельно хочу сказать о том, что на последней выставке, посвященной Федецкому и Иваницкому, узнала, что делаются новые тома украинской энциклопедии по культуре. С удовольствием говорю, что для нее лично готовила справку об А. А. Иваницком, так как его имя было известно за пределами Харькова и в Европе, а у нас в документах зафиксировано не было. И тут произошло следующее: составила я нужную научную справку, дала материалы Алексею Александровичу, он очень внимательно прочитал, щепетильно выверил, какие-то замечания мне сделал. На что я ему, мол, это все по специальным правилам подачи научного материала в энциклопедии сделано, а именно — какими должны быть сокращения, повторения и т. д. Но… И все-таки мы очень приятно пообщались, и на листе-подаче он написал: «Проверено мною лично, к печати разрешено». Вот таким он был, педантичным и правильным, хотел, чтобы исторический и научный материал был подан исключительно верно. Собственно, в таких милых, очень добрых отношениях мы были всегда, и поэтому, когда он ушел из жизни и не все смогли проститься с Алексеем Александровичем дома, мы решили, что сороковины сделаем у нас в музее.