Все жанры оперы в рассказе о Николае Ковале

Пение, вокальное искусство — трактует музыкальный энциклопедический словарь — это исполнение музыки голосом, искусство передавать средствами певческого голоса идейно-образное содержание музыкального произведения. Но «пение — это не профессия, это — состояние души», — сказал однажды Николай Коваль. К тому же пение, — что подтвердит любой музыкант — бывает со словами и без слов… В общем, предлагаю пение в любом его проявлении оставить за маэстро Ковалем, самим же обратиться к строкам поэта Бориса Олейника, будто бы обращенным к судьбе Николая Петровича:

Говорить о Ковале и его музе без стихов просто невозможно, вероятно, потому, что он не только музыкант, но и поэт по своему восприятию мира. Через слияние поэтических и музыкальных образов раскрывает Николай Петрович прежде всего и более всего свои мысли и чувства. Он ощущает, как бьется, живет в слове мелодия, и дает ей зазвучать открыто и свободно.

Мастерство и профессионализм к артисту пришли, конечно, с годами, но петь хотелось всегда: в школе, в армии, на заводе, где будущий народный артист работал слесарем‑монтажником, — все он делал с полной отдачей, ответственно и добросовестно. А по-другому у Коваля и быть не могло, ведь «опера» в переводе с итальянского буквально означает «труд, дело, сочинение». Однако чем бы ни приходилось заниматься в жизни, душа его всегда рвалась к музыке, и в этом тоже нет ничего удивительного: Лемешев, Кристалинская, Розенбаум поначалу тоже имели другие профессии. Так у нашего героя первыми «университетами» стали лирические, задушевные песни в исполнении Магомаева, Гнатюка, Гуляева. Именно их певческой культуре, глубине и проникновенности старался подражать молодой певец. В этот период песни из репертуара упомянутых артистов стали его визитной карточкой. А музыкальный кругозор расширялся, голос креп, и с магнитофонными записями в жизнь простого рабочего паренька вошла оперная музыка. Появились новые кумиры — великие итальянцы Тито Гоби, Тито Руффо, Джино Бекки. С этих пор жизненная цель определилась окончательно: оперный театр. Местом учебы был выбран вокальный факультет Харьковского института искусств, и к третьему курсу в репертуаре студента Коваля были уже две серьезные оперные партии: Марсель в опере Пуччини «Богема» и Грязной в опере «Царская невеста» Римского-Корсакова. Тогда же на молодого певца обратил внимание главный дирижер Харьковского оперного театра А. В. Калабухин и в 1975 году предложил ему работу в театре в качестве солиста. С той поры и по сей день с Харьковским оперным связана вся творческая жизнь Н. П. Коваля. Природа одарила его не только красивым, проникающим в душу лирико-драматическим баритоном, но и ярким актерским талантом. Его харизматичность, артистический магнетизм не оставляют равнодушными зрителей, — заставляют сопереживать и проживать вместе с ним жизнь его сценических героев. Холодный, надменный Онегин и необузданно страстный Грязной, коварный Яго и страдающий Риголетто, беззаботный красавец Томский и уродливый, мстительный Тонио, властный, жестокий Скарпио и изысканный Жермон; наконец, вершина музыкально-драматического искусства, глубоко трагичный образ царя Бориса — оперные партии этих персонажей давно подвластны харьковскому маэстро. Не удивительно, что концертные залы и оперные театры Украины, России, Польши, Чехии, Франции, Германии, Голландии, Бельгии, Испании неоднократно рукоплескали народному артисту Украины Н. П. Ковалю.

К слову сказать, опера как вид музыкально-театрального искусства, основанного на синтезе слова, сценического действия и музыки, которое возникло в Италии на рубеже XVI–XVII веков, поначалу представляла собой «ученое» придворное зрелище. В течение века она разделилась на жанры, и появились опера-сериа (серьезная опера), опера-семисериа (полусерьезная опера), опера-буффа и опера-комик (комические оперы), другие. Так вот представьте себе, что и в нашем случае без обращения к специальной терминологии никак не обойтись, поскольку «выходные арии» мэтра, коллег и друзей с рассказом о Николае Ковале — совершенно из разных жанров! Убедитесь в этом сами…

—Когда я был главным дирижером нашего оперного театра, предложил тогда еще студенту Николаю Ковалю прийти на работу в оперный театр. Он еще сомневался, куда ему лучше пойти работать: в филармонию или в оперный театр. Но по настоянию супруги он таки пришел в оперный театр и с тех пор из него не уходил. Н. Коваль имеет уникальный по красоте и тембру голос — баритон и исполняет практически весь репертуар для его типа голоса. Это всегда имеет очень большой успех. Так, мы вместе с ним, с нашим театром выступали в Париже, исполняли оперу «Борис Годунов». Он играл Бориса и играл настолько убедительно и проникновенно, и вообще спектакль прошел на таком высоком музыкальном уровне, что полторы тысячи зрителей в течение 10 минут стоя аплодировали. Это при том, что не было бегущей строки с переводом, спектакль шел на языке, незнакомом французам! Но во главе спектакля, как и полагается в опере «Борис Годунов», был Борис, а исполнял его Н. Коваль. Сейчас он находится в самой хорошей музыкальной и вокальной форме, его выступление на концерте 6 февраля памяти выдающейся певицы, народной артистки Украины И. Яценко — свидетельство тому. Хочу добавить, что сам давал ему рекомендацию для получения сначала ученого звания доцента, потом — профессора. Я сделал это, абсолютно не колеблясь и с большим убеждением в том, что должен был это сделать. Он — хороший артист и достойный человек.

—С Н. П. Ковалем я работал в спектаклях «Тоска», «Царская невеста», «Риголетто». Кстати, начинал я в оперном театре с оперы «Риголетто», и Николай Петрович был моим первым «Риголетто». Это один из лучших наших певцов, солистов, очень ответственный исполнитель, всегда глубоко проникающий в образ, который создает на сцене. Его голос никогда не спутаешь, потому что имеет очень яркую тембровую окраску, совершенно не похожую на другие. Не могу не сказать и того, что он всегда выглядит молодцом: в отличной физической форме, поэтому все его герои подтянуты и прекрасно двигаются на сцене. Также одно из самых сильных его актерских качеств, это, конечно, большой драматический талант. И в опере «Риголетто», и в «Отелло» он выстраивает и передает эти образы так тонко и вдумчиво, с большими эмоциями, что, как говорится, выкладывается на спектаклях по максимуму. Знаю, публика его очень любит, ходит на его спектакли и концерты с удовольствием, с не меньшим удовольствием с ним всегда работает хор. Так что самые лучшие у меня воспоминания о совместной работе с Николаем Ковалем и самые лучшие ему мои пожелания.

На этом с выходными ариями, пожалуй, закончим и перейдем к прениям, простите, к дуэтам.

—Вместе с Николаем Петровичем мы работаем не первый год, в основном это спектакли «Царская невеста», «Риголетто»… Сказать, что он интересный певец с прекрасным голосом, владеющий первоклассной актерской школой, значит, не сказать ничего. Контакт с ним как с партнером на сцене — это волшебство, я с нетерпением жду спектаклей с ним. Вдобавок он потрясающий друг, всегда окажет помощь. У него прекрасная семья, с женой пианисткой-концертмейстером Татьяной Игоревной они составляют не только семейный, но и творческий союз, — это дорогого стоит. Должна сказать, что мы и преподаем вместе, так что о том, как его любят студенты, какими получаются его выпускники, я знаю не понаслышке. Например, новоиспеченный украинский тенор Роман Гордеев, уже присмотренный Одесской оперой, — его ученик, исполняющий не только оперные арии, но и песни современных авторов. Сейчас редко встретишь такой стиль. Я как педагог считаю, что все дело не только в возможностях и технике, но и в харизме. Не только ученика, Учителя тоже.

—…

—Не скажу!

—Нет! (Смеется. — С. С.) Пусть это будет секретной частью его творческой лаборатории…

—На спортивной. Когда-то он сам пришел в спорткомплекс ХПИ, сразу влился в волейбольную команду, со всеми подружился. Ну и на музыкальной, конечно, тоже. Я плохо разбираюсь в тонкостях классической, оперной музыки, но то, что я вижу и слышу в исполнении Николая Петровича, мне по душе.

—Николай Петрович не раз выступал в нашем пансионате, Дворце студентов, умел предлагать репертуар, который устраивал абсолютно всех. В волейбольных соревнованиях тоже не подводил, но мы же говорим о конкретном человеке, поэтому скажу, что дело не в этом, а в том, что он — хороший человек. К сожалению, эту фразу так часто к месту и не к месту использовали, что обесценили. Между тем как в формуле физический смысл ее не изменился, и именно он составляет главное качество Коваля. Не знаю, кому или чему в этом смысле он обязан: родителям и отношениям в семье, школьному воспитанию, занятию спортом или основному — музыкой, но это аксиома. Конечно, спасибо вам за то, что обратились ко мне с просьбой сказать несколько добрых слов в адрес Н. Коваля по случаю его юбилея, но, уверяю вас, об этом лирике хорошо сказать согласились бы все друзья-физики.

—Не может быть! Это правда?

—Кто же это?! Скажите, пожалуйста!

—Ух! Если узнаю!..

—Ну-у, в принципе, так и есть, мы — давние друзья, нас объединяет общая любовь к искусству. К Николаю Петровичу я отношусь с большим трепетом как к мастеру своего дела: он прекрасный певец со своим вокалом…

—А вы не смейтесь. …Я в этом всем понимаю маловато, но для меня он — человек, который поет по системе Станиславского — очень точно понимает, о чем поет, глубоко это чувствует, в его голосе все сие слышится. Я не досконально знаю репертуар артиста, но когда он исполняет, скажем, народные песни, то слушать его удовольствие несказанное. И потом, он очень ответственный, порядочный, что имеет большое значение, когда в лучших друзьях у тебя такой человек.

—Ой, что вы, не бегаю, это он — совершенный человек, а я — мало совершенный. Да и кафедры наши настолько разные, а дружим потому, что наши жены и подруги, и сотрудники одной кафедры. А видимся мы так: он приходит на концерты моей жены, я — на концерты его жены, потом все вместе где-то пересекаемся по профессионально-человеческой линии.

—Нет, в буфет мы потом не ходим, и никуда в подобные заведения — тоже, алкоголь нас не объединяет, мы — серьезные люди… почти. Разве что юбилеи, но они же бывают раз в 60 лет. А так мы в основном чай пьем, мы — отчаянные люди. А если серьезно, мне он бесконечно нравится как артист, это — главное. В нем есть качества, которые я для себя считаю эталоном и артиста, и человека. А эталон… Вот, например…

Простите, уважаемая публика, дальше все непечатное. В смешном смысле слова. Но опера — как и шоу – должна продолжаться!