Ползучая девальвация

Девальвация валюты в развивающихся странах стала неизбежной. Весь вопрос в том, как ее проводить.

Финансовый кризис 2014-2015 годов по сути начался еще в 2013 году, когда работавшие в развивающихся странах инвесторы отправились обратно покорять обозначивший тенденции к росту американский рынок. Для самих же развивающихся стран, подсевших на дешевые западные кредиты (внешний долг России с конца третьего квартала 2008-го по конец третьего квартала 2013-года вырос примерно на треть – с 540 млрд до 714 млрд долларов) и сделавших данные кредиты залогом своего экономического роста, инвестиционная миграция стала триггером, запустившим цепочку экономических проблем. Настолько опасную, что в ежеквартальном отчете Банка международных расчетов, выпущенного в конце 2014 года выражались серьезные опасения относительно состояния финансовых рынков.

Особенное беспокойство вызывал растущий курс доллара на фоне значительного числа долларовых кредитов у компаний в развивающихся странах (до 3/4 облигаций заемщиков из этих государств были номинированы в американской валюте). Переоцененные из-за дешевых кредитов национальные валюты начали проседать, резко повышая тем самым долговую нагрузку на бизнес и государство. Аналитики Morgan Stanley придумали даже специальный термин – «хрупкая пятерка», куда вошли страны с самыми переоцененными валютами (Бразилия, ЮАР, Турция, Индонезия и Индия). При этом все прекрасно помнили аналогичные прецеденты в истории, которые вызывали масштабные экономические и политические кризисы. Так, в 1994 году ФРС начала цикл повышения процентных ставок, жертвой которого сразу же стал мексиканский песо. Страна лишились золотовалютных резервов, ее валюта обрушилась на 56%, и она вынуждена была объявить дефолт. Во второй половине 1990-х годов ситуация повторилась в Восточной Азии и России.

Конечно, для некоторых стран дефолт становился точкой отсчета для новой экономической модели. Например, в Мексике образца 1982 года государство объявило дефолт и объявило об отказе от системы государственного капитализма. Однако некоторые лидеры держали в уме более неприятные примеры. В определенных ситуациях стремительная и неконтролируемая девальвация валюты приводила к ряду негативных политических последствий, точкой в которых становился военный переворот (например, в Чили в 1972-1973 годах). Ряд государств смогли избежать переворота, однако отсутствие внятного ответа на экономические вызовы заставляет их жить под угрозой постоянного дефолта, либо вообще в статусе перманентного государства-банкрота (прежде всего речь, об Аргентине).

Однако аргентинский пример скорее исключение. На сегодняшний день у большинства пострадавших стран существует консенсус относительно того, что их валюты надо девальвировать, поскольку девальвация – один из немногих способов поддержания конкурентоспособности и улучшения платежного баланса. Однако у них разные взгляды на методы реализации этой идеи.

Некоторые предпочли «ползучий» вариант, контролируя темпы падения курса национальной валюты дабы избежать шока для населения. Среди них, в частности, Украина (в последний год украинская гривна упала почти в четыре раза) и Россия (за 2014 год рубль по отношению к доллару упал в 1,7 раза). Между тем, такая «ползучая девальвация» чревата рядом проблем. Прежде всего, постоянными валютными интервенциями для поддержания курса, что приводит к расходованию золотовалютных резервов. Так, если в январе 2014 года золотовалютные резервы Нацбанка Украины составляли порядка 20 миллиардов долларов, то в феврале 2015 года они сократились до критически малых 5,6 миллиардов долларов. В итоге страна вынуждена брать кредиты для того, чтобы закачать их в ЗВР. России ползучая девальвация тоже стоила дорого – ее золотовалютные резервы с января 2014 года до конца февраля 2015 года сократились с примерно 510 миллиардов долларов до 365 миллиардов. Да, российскую казну от опустения спасет ожидаемое повышение цен на нефть (Саудовская Аравия наконец-то прекращает демпинговать и заявляет о намерении увеличить цену своего «черного золота» на премиальном азиатском рынке), а также постепенная нормализация отношений с ЕС в украинском вопросе, однако 100 миллиардов долларов уже не вернуть.

У ползучей девальвации был еще один недостаток – она сопровождалась паническими настроениями населения и создала серьезное давление на и без того хрупкую банковскую систему. Население пыталось закрывать депозиты в национальной валюте и переводить их в доллары, создавая тем самым нездоровый ажиотаж. В результате власти (в частности, на Украине) вынуждены были ограничивать доступ населения к своим вкладам.

Наконец, в ходе ползучей девальвации сами банки пытались играть на падающем курсе и тратили выделяемые им государством средства на спекулятивные операции. В итоге власти (в частности, в России) вынуждены были вводить крайне высокую ставку рефинансирования, которая била не только по спекулянтам, но и по экономическому росту.

Впрочем, далеко не все страны шли по пути ползучей девальвации. Один из членов Евразийского союза – Казахстан – решил проблему альтернативным способом: он провел одномоментную и превентивную девальвацию.

В текущий кризис казахстанские власти входили с куда более слабыми позициями, нежели та же Россия. Экспорт страны не рос, тогда как показатели импорта увеличивались. Особенно сложной была ситуация в торговле с Россией, где отрицательное сальдо торгового баланса для Казахстана составляло порядка 12 миллиардов долларов (18 миллиардов долларов импорта против 6 миллиардов экспорта). Национальная промышленность не выдерживала конкуренции со слабым рублем – к февралю 2014 года областями-реципиентами госдотаций стали даже такие промышленно развитые Актюбинская, Павлодарская, Восточно-Казахстанская, Костанайская и Карагандинская области, которые еще незадолго до этого были донорами. Золотовалютные запасы стремительно снижались и составили около 24 миллиардов долларов. В этой ситуации власти понимали, что «ползучую» девальвацию проводить крайне опасно – она не только сожрет все золотовалютные запасы страны, но и приведет к углублению кризиса в производственном секторе. На фоне дешевеющего рубля импорт из России становился все более дешевым, а значит приводил бы к еще большим проблемам для местного промышленного сектора.

В этой ситуации власти приняли необычное решение – вместо того, чтобы полагаться на рынок и продолжать терять резервы, 11 февраля 2014 года Астана провела одномоментную искусственную девальвацию тенге. Причем провела с запасом – если в начале 2014 года считалось, что казахская валюта переоценена примерно на 5-7%, то власти опустили ее по отношению к доллару почти на 20%. Тем самым Астана, по словам главы Нацбанка Кайрата Келимбетова, создала «определенный запас прочности от негативного влияния двух факторов – обменного курса руб­ля и цен на нефть».

На тот момент решение казахстанских властей было воспринято в стране крайне неоднозначно. На какое-то время остановили работу интернет-магазины, прекратилась продажа машин. Однако экономика достаточно быстро научилась жить в новых условиях.

Одномоментная девальвация позволила Казахстану не взвинчивать ставку рефинансирования до убийственных для бизнеса показателей (как это было сделано в России и на Украине), а также отказаться от повышения налогов для наполнения бюджета. Более того, властям удалось сохранить инвесторов и удержать приемлемый уровень инфляции (по итогам года он составил порядка 7,4%). Наконец, в отличие от России и тем более Украины, Казахстану удалось не только сохранить, но и увеличить свои ЗВР (с 24 миллиардов долларов в начале года до 28 миллиардов в конце).

Конечно, Казахстан продолжает искусственно поддерживать курс тенге, но судя по отчетам Национального банка, все еще является нетто покупателем валюты. Это позволяет сохранять стабильность на финансовом рынке и говорить об устойчивой национальной валюте. “Казахстан постарается не допустить резких колебаний курса тенге” – заявил Нурсултан Назарбаев 11 февраля текущего года. Однако, Астану беспокоит, что падение российского рубля постепенно обесценивает итоги девальвации – тенге снова становится слишком сильным по отношению к российской валюте. Впрочем, ситуация уже решается сама собой через выравнивание цен с учетом нового паритета.

В среднесрочной же перспективе казахстанские власти собираются идти дальше и вообще изменить текущую валютную политику. Не секрет, что в Казахстане фиксированный обменный курс (подразумевавший регулярные «сбрасывания» в виде девальваций), однако вполне вероятно, что «сбрасывание» 11 февраля 2014 года было последним. В ближайшее время страна планирует перейти к гибкому курсу, на который можно будет влиять за счет инфляционного таргетирования. «По сути, обе девальвации: девальвация 2009 года и корректировка 2014 года были запоздалыми изменениями, поскольку за предыдущие пять лет накапливалась определенная девальвационная усталость. А также в период перед проведением этих корректировок в течение значительного периода времени происходило значительное снижение золотовалютных резервов страны», – пояснил председатель национального банка Кайрат Келимбетов.

Несколько иной опыт девальвации в Азербайджане. Как и Казахстан, Азербайджан не был готов пойти по пути России и начать переход к инфляционному таргетированию. Но если Казахстан встретил падение рубля и понижение цен на нефть с уже проведенной девальвацией и, как следствие, растущими резервами и более устойчивой национальной валютой, то власти Азербайджана были вынуждены бороться одновременно на два фронта: как с внутренними проблемами, так и внешними негативными факторами. Было очевидно, что долго это продолжаться не может. В январе на фоне рекордного падения цен на нефть, ниже 50 долларов за баррель, на поддержание курса маната ЦБ направил более $1 млрд. В целом валютные резервы снижались на протяжении последних шести месяцев, в результате чего они уменьшились на 18% – до 12,68 млрд. долларов по состоянию на 1 февраля 2015 года. Поэтому руководство страны приняло решение обвалить с 21 февраля курс азербайджанской валюты на 33,5% к доллару.

Очевидно, что постсоветские страны постепенно будут переходить к политике инфляционного таргетирования, в т.ч., чтобы избежать периодических девальваций национальных валют, которые имеют негативный социальный эффект. Однако, та же Россия шла к этому долго, постепенно снижая уровень долларизации экономики и настраивая механизмы рыночного влияния на курс. При этом, переход к инфляционному таргетированию был совершен под давлением внешних факторов, что заставило провести его более жестким способом, чем ожидалось.

Может, нужно было последовать более изящному примеру Казахстана, который решил не только переждать кризис, проведя подготовительную работу, но и использовать антикризисные меры как инструмент подготовки к инфляционному таргетированию?

Источник: Эксперт Онлайн