Дудочка совести, или Кому нужна правда?

…Однажды в квартиру одинокого молодого человека, недавно похоронившего мать, заявляется неизвестный. Максим Везденев трактует хозяина квартиры как не привыкшего думать о своем завтрашнем дне легкомысленного наследника состояния. Наиболее удаются ему те грани образа, в которых «играет» его скептическая полуулыбка. Неизвестный в исполнении Сергея Москаленко — несомненный, с первого взгляда очевидный, аферист. Но почему же все-таки герой дает ему войти в свой дом и влить в душу яд сомнений в чистоте своей матери и в собственном «благородном» происхождении? Может быть потому, что человеку всегда и хочется, и колется знать о себе правду, а у незнакомца оказался такой соблазнительный талант по части сочинения биографий…

Центральным образом спектакля является дудочка правды, сказку о которой рассказывает юноше неизвестный. По сути, это притча о том, что от себя не спрячешься, правду не загонишь под спуд. В финале, когда герой остается один, и телефонный звонок заставляет его очнуться от якобы кошмарного сновидения‑мистификации, эта самая легендарная дудочка-флейта, найденная в собственной постели, вдруг «обжигает» его взгляд. И тогда безобидная на вид белая флейта превратится в символ страшной правды о самом себе, вечного ужаса неизвестности, с которым герою предстоит мириться и научиться жить!

Спектакль, где обыкновенный горшок с цветком способен озариться зеленоватым светом и бросить «трупный» блик на лицо инфернального неизвестного; спектакль, где «грохот» заурядного холодильника в прихожей служит четким акцентом на фальшь, ложь, «прокол» незваного гостя; спектакль, в котором театр с самого начала не скрывает своего отношения к герою, как к отпетому лицедею — такой спектакль требовал особого актера на роль таинственного неизвестного. И все векторы этого образа сошлись в индивидуальности С. Москаленко! Актер из «кирпичей» театра «Post Scriptum», чья яркая творческая манера — вне всяких амплуа, Москаленко со всем своим человеческим и актерским опытом выразил в «Дудочке» тему нечеловека — существа. Его герой — туманен, загадочен, как первое появление неизвестного в световом коридоре…

Он не только ситуационно «над» персонажем М. Везденева, но еще и априори наделен огромным знанием. Пускай даже не о рождении героя (ясно, что тут он все наврал!), а вообще — о человеческой породе. Смердяков, Иудушка Головлев, Фома Опискин, Воланд и даже Сталинский из винниченковского «Греха».

Москаленко-неизвестный убедителен в залихватском, артистичном сочинении новой биографии своей жертвы, при этом он может бесцеремонно достать из чужого холодильника колбаску и, откусив ее, бросить огрызок обратно на полку.

Но, пожалуй, самый интересный фрагмент роли С. Москаленко, во время которого зал просто «всасывает тишину» — последний монолог, колоссальный по аккумуляции противоречивых чувств: ненависти, презрения к хозяину квартиры и странной, болезненной поэтизации Родины деформированным цинизмом патриотом. Неизвестный уходит из потревоженной квартиры победителем. А между героем М. Везденева и зрителями повисает вопрос — что есть оставленная им «в наследство» дудочка, если не сама Судьба, заглянувшая в дом, если не беспокойная совесть, потревожившая казавшееся таким ясным существование…