Окрыленный Космосом

— Для меня Леонид Константинович Каденюк — человек необыкновенного, удивительного склада души. Меня всегда удивляла его простота и в то же время высота, которая проявлялась в поведении, отношении к людям и, конечно, к процессу творчества, в которое он был как космонавт вовлечен после полета. Леонид Константинович показывал пример, как нужно работать на разную аудиторию. Его слова были просты и искренни: красивая речь, хорошие практические данные, которые он умел привести в своих выступлениях и, конечно, его собственная окрыленность космосом — она зажигала людей. Он встречался на пути многих людей, однако, думаю, никто из них не мог бы сказать, что первым космонавтом независимой Украины он оказался случайно. Биография Каденюка показывает, как долго он шел к этой мечте, и убеждает в том, что если человек идет к ней, прилагая усилия, занимаясь самообразованием, специальной подготовкой, то она обязательно будет достигнута.

Когда будущему космонавту было 10 лет, он узнал о полете Юрия Алексеевича Гагарина, именно в ту пору захотел стать космонавтом, как сам говорил, Юрий Гагарин позвал меня в небо. Самый же ближайший путь в небо — стать летчиком. Но при поступлении в училище ему пришлось прибавить себе год, и эта история стала известна приемной комиссии: «Вы не можете учиться у нас, ваши документы указывают на более молодой возраст. Если вы принесете документы правильные, вопросов к вам не будет». Леонид Константинович пишет в своей книге «Миссия — Космос» о том, что они с мамой долго думали, как же сделать так, чтобы документы были правильные, и мама поехала добывать новую метрику, чтобы сын поступил в летное училище. Когда она вернулась с новыми документами, по радио передали скорбные слова о том, что разбился космонавт Комаров, и мама, заплакав, сказала: «А я‑то для тебя привезла документы, а ты в космос собираешься. Что же ты придумал!» Но трагические истории космонавтики не остановили Леонида Константиновича, и он стал классным военным летчиком, освоив 56 типов самолетов‑истребителей. Он летал даже на самолетах американской авиации, а в группу будущих космонавтов в 1976 году его отобрали из нескольких тысяч высококлассных военных летчиков, вместе с Александром Волковым и Владимиром Васютиным их было всего 9 человек.

Леонид Константинович вел очень скромную жизнь. Насколько я знаю эту ее сторону, в быту и общении был прост. Так, в промежутках между выступлениями, лекциями, когда не было времени на полноценный обед, ему вполне было достаточно лишь слегка перекусить чаем с бутербродом в узком кругу. Помню, когда мы договаривались о железнодорожных билетах, он, узнав, что принимающая сторона планетарий, попросил: «Не беспокойтесь, меня вполне устроит место в купе», что, конечно, говорит о скромности и деликатности нашего космонавта. Когда он ехал к нам, говорил: «Меня интересует Харьков как город космической славы, потому что Харьков делает системы управления ракетами, пожалуйста, сделайте экскурсию на «Хартрон», — и, конечно, мы удовлетворили его просьбу. Меня поражало его внимание ко всему, что он видел. Однажды ему устроили встречу с уникальным человеком, живущим в Харькове, альпинистом Сергеем Игоревичем Бершовым, который неоднократно восходил на Эверест, так в зале планетария произошла трогательная встреча двух героев: Каденюк и Бершов пожали друг другу руки, посмотрели в глаза, и Леонид Константинович сказал: «Меня всегда интересовали люди, которые умеют подниматься на самые высокие вершины, а Вы, Сергей Игоревич, смогли не раз покорить самую высокую вершину планеты, и я счастлив, что познакомился с Вами».

Не могу не сказать о том, что на встречах в Киеве — конференциях космических, философских, он говорил: «Развивать идеи Космизма, — это то, чем должен заниматься человек в наше время, если он прикоснулся к науке. Человечество будет осваивать другие миры, и если сознание космично, то новые поколения наверняка будут оберегать нашу планету как уникальный бесценный дар природы». При этом его выступления были направлены в первую очередь на студенчество, он также любил встречаться с курсантами военных училищ, и, конечно, его интересовали дети, потому что, «заронив мечту в детское сердце, обязательно мечта вырастет и станет большими крыльями для того человека, который в нее поверил». Он рассказывал о космосе, как ребенок, говорил о том, какие ощущения у него были на орбите, как постепенно воспринимал невесомость и с удивлением обнаружил, что в невесомости вообще не надо прилагать никаких усилий, чтобы, например, держать какие-либо предметы в руке. И тут же приводил в пример сидение за письменным столом, привычку поджимать ноги и сгибать руки в локтях, чтобы было удобно писать. Так, работая на орбите в космическим корабле, он замечал, как сам и другие космонавты пользуются земными привычками, хотя на самом деле и руки, и ноги могли быть просто расположенными параллельно туловищу. Земля давала знать о себе и в ощущении, что спать на потолке неудобно, хотя в космосе потолком считается то место, где проходят всевозможные кабели, а рабочими поверхностями пола считались дорожки, по которым космонавты «бегали» на спортивных тренировках, верха же и низа, как известно, в условиях космического корабля нет. Ему все было интересно наблюдать, но особенно — Землю из космоса. Он вспоминал о своем полете так восхищенно, как бы мог рассказывать романтик, он и был романтиком, добрым человеком необыкновенной красоты и внимания к другим людям. Когда погибла Калпана Чаула, она летала в космическом корабле вместе с Каденюком и трагически погибла после, при взрыве Шаттла, Леонид Константинович частенько звонил маме этой прекрасной женщины-астронавта в Индию, разговаривал с мамой, потому что понимал, как важно близким людям слышать голоса друзей своих детей, которых уже нет на Земле…

Возвращаясь в Харьков, он рассказывал о своих любимых котах и мечте еще раз полететь в космос; о том, как важно поддерживать физическую форму и знать иностранные языки; не забывать ветеранов космонавтики и поддерживать интерес к ней у молодежи. Его слушали люди разных возрастов, и каждому он был настоящим сильным другом. В Харьковском планетарии в Музее космоса есть модель Шаттла, где Леонид Константинович оставил по нашей просьбе пожелание харьковчанам: «Дорогие друзья! От всего сердца желаю вам добыть крылья для счастливого полета сквозь всю вашу жизнь, как у космического самолета — могучие, надежные, красивые!» Эти слова мы сегодня воспринимаем как завещание Леонида Константиновича. Я отношу его к людям, значимость которых невозможно переоценить, он — человек-свет.

— Во‑первых, мне всегда очень нравилось то, что слова многих представлявших Каденюка на различных мероприятиях, он мягко поправлял: «Я далеко не первый украинский космонавт, я первый космонавт независимой Украины, потому что порядка 25 человек уже до меня летали в космос, и из самой Украины, и связанных с ней, которые здесь учились, как Алексей Леонов, например». Во‑вторых, — не побоюсь этой фигуры речи, — с чувством высокого удовлетворения скажу, что в те непродолжительные встречи, когда мы с ним виделись, он мне не показался ни высокомерным, ни снобом — обыкновенный человек. Кстати, с удовольствием добавлю, что с кем бы из космонавтов‑харьковчан или других советских космонавтов ни разговаривал, — в непродолжительной беседе, перерывах межу докладами, — в чем-то они все одинаковы: спокойные, уравновешенные, уверенные. А в‑третьих, очень понравившийся мне ответ Леонида Константиновича на один из вопросов ему я запомнил на всю жизнь и цитирую везде, где только можно. Дело в том, что я сам не очень большой любитель уфологии, хотя, думаю, что где-то во Вселенной разумные существа все-таки есть. А Каденюк в ответ на этот вопрос ответил так: «Я в них не поверю, пока не поздороваюсь с ними за руку». Вот такой почти бытовой ответ на почти вселенский вопрос… Но поразило меня отношение к этому горькому событию в соцсетях: «Та шо он там слетал… та какие у него там достижения… та он летал не по профилю» и прочее. Я одному ответил: «А ты пройди курс подготовки и хотя бы один раз слетай, потом будешь говорить, какие достижения». А биологическими экспериментами Каденюк занимался вдобавок ко всему остальному, обязательному, то есть, готовясь к полету, поднаторел в чем-то больше, чем остальные! И в любом случае это — космос! Это не просто топтание мягкой травки рядом с домом на планете Земля. Вот такие у меня впечатления о Леониде Константиновиче, воспоминания о коротких встречах, нахлынувшие теперь, когда его не стало…

Полагаю, не все рассказал Виталий Евгеньевич. Думаю, в сетевого неуча-скептика он «выстрелил» из более крупного калибра, факты для этого имеет, просто сейчас пощадил читателя. Придется встать на защиту обоих, основания есть… Представьте себе землянина, который в прямом смысле слова достиг немыслимых высот в смысле поставленных как самим собой, так и обществом целей и при этом остающегося простым и доброжелательным, умным и отзывчивым, как любимый учитель в школе или вежливый сосед на лестничной площадке, который всегда откликнется. А ведь мог взахлеб рассказывать хотя бы о работе в НАСА, интервью прямо из космоса или командировках на самолете-истребителе — спарке Т‑38!.. А он всегда, как детям, негромко и рассудительно отвечал на все вопросы, не стесняясь подробностей: освоил компьютер только в Америке на глазах у коллег-иностранцев, у нас тогда компы были считанные; научился водить машину тогда же, потому что в семье не было ничего подобного, причем, смеясь, приводил в пример случай: «…я нарушил правила, и полицейский вырос передо мной словно из-под земли. Как мне и советовали действовать в таком случае, объяснил копу, мол, у меня проблемы с языком. А он внимательно на меня посмотрел и сказал: «У вас проблемы не с языком, а с вождением». Потом я показал ему свои документы, он увидел и: «О! Астронавт!» В общем, с уважением во взгляде отпустил меня…»; а еще рассказывал, что как только слышит знакомое всем название города у моря — Одесса, так всегда вспоминает детство: «… случайно появилась возможность поехать в Одессу, да еще летом! Так, мама отпустила меня в санаторий «Лермонтовский», а деньги — в маленький кармашек и на живую нитку к внутренней стороне белья пришила. Сначала я вел себя как положено, следил за всем этим, но в тот день играл «Черноморец», не помню, правда, с кем, и я, конечно, оказался на стадионе, там мне такое мое положение мешало и в конце концов надоело, я переложил деньги в карман. Но не потерял!..»; а когда по какой-либо причине не мог ответить на вопрос, тайны из этого не делал, словеса не городил, но и не обманывал, просто улыбался или отшучивался…

Попробуйте так: столь многого достичь и не сделаться чванливым, так высоко взлететь и остаться доступным, в одночасье оказаться известным и интересным всем. И чтобы о тебе миллионы скорбели и сожалели, когда ты так рано, неожиданно и безвременно стал недосягаем… Светлая память.