Знать его, кажется, должны в основном в Харьковском Дворянском Собрании, но знают ректоры и проректоры, ученые и художники, архитекторы и артисты, директора музеев и архивов. Повод для беседы тоже вроде бы на поверхности — недавно прошедший 85-летний юбилей, но мы говорили… о будущем! О нереализованных проектах и планах их реализации в ближайшее время.
…Имелась, правда, одна закавыка: с чего же начать? А начать лучше с главного. А главным во все времена было что? Правильно, — документ. Итак, документ, в котором на самом видном месте корона Российской Империи, а под ней записи строго одна под другой: Союз потомков Российского Дворянства, Дворянское Собрание, диплом № 625; и далее: выдан действительному члену Союза потомков Российского Дворянства Алексею Александровичу Иваницкому, являющемуся потомком дворянского рода Иваницких, в том, что он внесен в новую Родословную Книгу Собрания, восьмую часть. Вместе с ним в Книгу вписаны жена его Нина Васильевна, урожденная Ларина, и сын от первого брака — Юрий. За родом утвержден герб. Определение Герольдии и Приемная комиссия, 20.02.1993. Решение Совета Дворянского Собрания, 24.03.1993, протокол № 36. Печать Собрания. Предводитель князь Андрей Кириллович Голицын, председатель Приемной комиссии граф Н. Н. Бобринский, герольд-мейстер С. А. Сапожников.
— Алексей Александрович, — интересуюсь у «дипломанта» новой Родословной Книги Собрания, — вы столько всего знаете, неудивительно, что к вам все время с расспросами пристают!.. А журналисты еще не надоели?
— Вы знаете, журналисты никогда надоесть не могут, потому что это очень интересные люди и у них очень интересная профессия, а я — не улитка в скорлупе.
— Вот спасибо сразу от всех коллег! А как лучше поставить вопрос: над чем вы сейчас работаете? Или что нового на повестке дня?
— Очень сложно ответить на этот вопрос. Почему? Потому что не новые, но глобальные, большие проекты, на мой взгляд, очень важные, практически заморожены в связи с отсутствием финансов. Вы знаете политику Николая Яновича — жесткая экономия, поэтому… Вот я приведу такой пример. У нас были практически решены вопросы о реконструкции родового кладбища Капнистов в селе Большая Обуховка Полтавской области — это имение Капнистов, любимое имение Василия Васильевича Капниста, там его могила и артистки Марии Ростиславовны Капнист. Все практически было договорено. Когда прошли выборы, и была официально объявлена политика жесткой экономии, в плане работ Полтавской областной администрации этот пункт был записан. Но из тридцати с чем-то пунктов осталось менее десяти, причем, только связанных с Великой Отечественной войной, остальное все было заморожено. Нам было сказано: «Ищите спонсоров!» Но сегодняшние спонсоры хотят получить выгоду побыстрей и побольше, за редким исключением. Спонсоров пока нет. А большой проект получился потому, что когда нам удалось установить бюст В. В. Капниста в Большой Обуховке, это село было внесено в туристический маршрут «гоголевский». Мы хотели в него включить и посещение могил этих достойных людей, уверены, было бы интересно.
Теперь — проекты, связанные с Харьковом. Вы, наверное, знаете, что в качестве платы, что ли, или благодарности за цикл фотографий «Крушение Царского поезда у станции Борки под Харьковом в 1888 году» Император Александр III пожаловал, как говорилось тогда, моему деду участок земли, — небольшой, 27 десятин, в живописной местности на высоком правом берегу реки Северский Донец у села Гайдары Змиевского района Харьковской области. Там был построен дом с мезонином, где и обосновалась семья Иваницких. Эта усадьба получила название Дача Иваницкого или Хутор. На Хуторе Алексей Михайлович принимал многих известных деятелей культуры того времени. Но не только. Там было хозяйство, потому что мой отец — биолог по образованию, был и фанатом сельского хозяйства, разводил элитный племенной скот, занимался выращиванием зерновых, винограда и т. д. Однако после того, как нас оттуда попросили в 30‑м году все это перешло биостанции университета, которая была расположена буквально в 200‑х метрах от нашего дома. Знаете это место?
— Конечно. Там еще сурок‑метеоролог живет.
— Да. Но стоит еще добавить, что вся эта территория — лесхоз и национальный природный парк. А идея такая, — кстати, не моя, но я двумя руками «за», — организовать международный научный центр по изучению и практическому использованию биосферы Северского Донца. Предполагалось, что в проекте будет участвовать Россия, потому как истоки Донца там, и уходит Донец обратно в Россию. То есть, предполагалось совместно на базе биостанции университета использовать и дом Иваницких как мини-гостиницу для иностранных ученых. А для этого опять-таки нужны деньги. Я этим вопросом занимался, у меня есть смета, составленная службой главного инженера Харьковского университета им. Каразина, в соответствии с которой только на реконструкцию дома необходимо около полутора миллионов гривень. Говорил и с некоторыми профессорами университета, и с генеральным директором лесхоза, в общем, реальный проект, но это бюджетные деньги. В результате все «за», а проект уже очень застарелый.
Суть следующего проекта такова: до революции Харьков занимал третью ступеньку как центр фотографии, то есть, Москва, Петербург и Харьков, опередив Киев, Одессу, Екатеринослав и другие города. В конце прошлого года — начале этого в Белгороде состоялась выставка фоторабот Иваницкого. В городе-побратиме Харькова есть муниципальная национальная галерея фотоискусства — бюджетная организация, прекрасное помещение, в нем выставки, научная работа, исследовательская и т. д. Понимаете, в Белгороде, который по площади составляет всего лишь треть Харькова, есть такое учреждение, а в Харькове — нет. Почему? Я говорил с Сергеем Георгиевичем Чечельницким, мы встретились на презентации выставки Олега Малеванного, он, конечно, «за». Брат его, Павел Георгиевич, тоже очень известный в городе человек, архитектор, также «за». Фотографы харьковские «за». Но опять таки деньги! Вот я думаю, что Виль Савбанович Бакиров мог бы выделить помещение в здании бывшей академии им. Говорова. Конечно, сложно организовывать музей!.. Но там было бы хорошо проводить выставки.
— Понимаю. Алексей Александрович, ваша книга «Былое…» написана 12 лет назад, на какие главы ее вы потратили больше душевных, а, может быть, физических сил? Меня, например, больше всего захватили главы о времени оккупации Харькова и области.
— Вы знаете, очень сложный вопрос. Потому что книга, да, лежит уже больше 10 лет, но в 2014‑м году, возможно, выйдет ее продолжение. Вот я сейчас еду в Петербург для того, чтобы получить новые сведения, которые нужно будет включить в эту книгу. Но над этим придется еще работать. Особый интерес у меня вызывает изучение пластов старины — это очень интересно. И, потом, вся моя жизнь, — придется опять охватывать ее всю, сначала, я не могу выделить какой-то отдельный отрезок или участок. Ну, например, я служил в армии на Дальнем Востоке. Вы читали, конечно, «Дерсу Узала» и «В дебрях Уссурийского края» писателя Владимира Арсеньева. Так вот я был именно в дебрях Уссурийского края, в глухой тайге — хребет Сухоте-Алинь рядом. Условия отвратительные, об этом даже говорить не хочу, но очень интересно! Я ходил по тем местам, где ходил Дерсу Узала. Тигра, правда, живого не видел…
— К счастью.
— …но свежие следы видел. Понимаете, тигр очень редко нападает сам, его не нужно трогать. Это тигры-людоеды — специалисты, но их не так много, а обычный тигр занимается своими делами и человеком не интересуется. Должен сказать, что наша батарея была, в основном, на хозработах. Там, вообще, войска не так занимались боевой подготовкой, как всякими хозработами. И вот мы стояли палаточным лагерем на плесе реки, не помню ее названия. Горные таежные реки обычно очень мелкие, с быстрым течением, берег — сплошная галька. Я утречком рано вышел из своей палатки, у меня была отдельная палатка как у начальника, и пошел умываться на речку, а потом смотрю — на гальке следы. Еще не наполнены водой, только наполняются, значит, тигр только-только прошел. Ну а тигриные следы очень такие, показательные. Они «походили-походили» между нашими палатками, потом «прошли» к берегу и «перешли» через речку на другую сторону.
— А где вы были в то время, когда следы тигра «ходили» между палатками?!
— Спал! И все спали. А я вышел рано утром и увидел… следы. Ну а тигр, видимо, прошел очень тихо: не рыкнул, не пикнул, ничего подобного. Молча.
— И правильно сделал. Вы-то, небось, все при оружии были. Вот он и решил реку перейти и — от греха подальше.
— Наверное.
— Ситуация такая. Если я род моей матери знаю практически от самого начала, то по линии отца я знаю только деда, а уже прадед под большим вопросом, потому что у меня доказательств никаких нет. Я еду для работы в Российском государственном историческом архиве. В этом архиве хранятся документы Департамента Герольдии Правительствующего Сената Российской Империи. Там хранятся все дворянские дела. Поэтому я и надеюсь в нем найти корни отцовские. Я о деде знаю только то, что он вышел из Польши, вроде бы, но доказательств у меня нет никаких. Мы даже не знаем дату рождения Алексея Михайловича Иваницкого — фотографа. Дата смерти — приблизительно, хотя тоже очень интересный факт… Это конец декабря 1920 года, а рождения — 1855, однако тоже приблизительно. Год рождения мы взяли из его предрасстрельной крымской анкеты, где он на вопрос о возрасте ответил: «65 лет». Если посчитать 65 лет от 1920 года, это 1855-й. Вот Радиславин (друга семьи Алексея Александровича. — Т. Н.) дедушка граф Капнист Ростислав Ростиславович написал дату рождения и никаких вопросов нет. А мне мое еще нужно как-то разрешить.
— Но это же, наверное, денег стоит.
— Вот насчет денег, честно говоря…
— Не хотите рассказывать, не надо.
— Дело не в этом. Ответ конкретно на этот вопрос как раз может быть и ответом в общем: вы знаете, я ведь приеду не просто так, я пойду в Центральный архив и скажу, что мне необходимо работать в архиве. Поговорю с заместителем директора архива по научной работе, объясню ситуацию. Потому что деда моего в России знают, в Петербурге — в том числе. Вот я и надеюсь на какую-то помощь. Видите ли, разговаривать по телефону мне трудно, работать в читальном зале — тоже. Задам какой-то вопрос и буду говорить громко, а ведь там люди работают, нельзя. Говорить же шепотом — ничего не услышу. Поэтому, думаю, что мне помогут.
— От души желаю вам успехов!
— Спасибо. Дай Бог, и посмотрим, каким получится путешествие. Во всяком случае, в конце года я буду корректировать книгу, уже и в отношении издания договорился.
— Алексей Александрович, а первую книгу широкому читателю где можно увидеть?
— Ведь я — не писатель, я совсем не собирался ничего писать, так получилось. Это единственная — первая и последняя моя книга видит свет. А свой тираж я продавать не буду, отдам ее библиотекам, музеям, знакомым, родным.