Украина военная. Мужские портреты

Украинские мужчины разделились на разные категории потенциальных призывников. Есть те, кто пойдет или ушел добровольцем. Одни из них движимы патриотизмом, другие не могут найти себя в мирное время и понимают, что на войне от них больше толку, чем тут, на диване, под боком у матери или жены. Но есть категория мужчин, которые не поддерживают конфликт на востоке из принципиальных соображений или не хотят погибать, жертвовать собой и убивать по приказу властей. Большинство же попросту боится бросать свои семьи, дома, купленные по программам ипотеки, и прочие обязательства, ведь в случае их гибели близкие будут обречены на бедность. «Репортер» выделил четыре типажа мужчин по их отношению к мобилизации.

ТИПАЖ ПЕРВЫЙ. ДОБРОВОЛЕЦ

Идет на фронт по своей воле, не дожидаясь повестки. Считает, что каждый патриот Украины во время войны должен защищать Родину с оружием в руках. Эта категория делится на две группы: активисты Майдана и обычные люди. Отдельная подгруппа — те, кто не нашел своего места в обычной мирной жизни.

Павел, доброволец

На фронт пошел, желая поменять государственный устрой: искоренить коррупцию, бюрократию.

Павлу 22 года, бывший студент, не так давно окончил университет. Будучи активным участником Евромайдана, в феврале прошлого года получил несколько ранений в ходе столкновений активистов с силовиками. После аннексии Крыма, движимый патриотическими чувствами, общается только на украинском языке.

Еще год назад Павел даже не представлял, что будет воевать в составе добровольческого батальона «Азов». Сейчас, после недолгого отпуска, он снова на фронте. Разговор с ним велся по телефону.

— Все начиналось с Майдана. На этом порыве решил участвовать в АТО. Либо мы — либо нас. Не смог я сидеть на месте. Решил защищать страну. Долго думал, идти ли, ведь родные были против, девушка отговаривала. В итоге даже ушла от меня, когда я записался в добровольцы. Но через несколько дней передумала и вернулась. Сказала, будет ждать до последнего. Я хотел уже создавать семью, жить спокойно, но отложил это до своего возвращения.

— Чем вы объясняете свое решение пойти на фронт?

— Конкретной причины нет. Страха тоже не осталось. Бояться нужно, когда дома сидишь. А тут, на месте, остается лишь собраться и идти до конца. Просто хочу, чтобы быстрее это все закончилось.

Часть, в которой служит Паша, защищает Мариуполь и близлежащие города.

— Из окна видно море и зенитки, направленные на него. Я ведь в артиллерийском дивизионе: минометчик, наводчик и помощник наводчика. Можно сказать, сам попросился, теперь крутой. Только прицел еще новый получу и буду мины фигачить. Вот сейчас слышу, как валят из гаубиц по сепарам.

— Чем вы занимаетесь каждый день?

— Готовимся, — кратко отвечает Паша, намекая на эскалацию военных действий на их территории в ближайшем будущем.

Дать свою фотографию Павел согласился не сразу. Говорит, в интернете есть база, куда добавляют все фото и имена тех парней, которые участвуют в АТО, а потом сливают эту информацию людям, способным навредить им или их семьям. Причем, по словам парня, берутся за работу наемники за деньги, а наводчиков искать будут первыми.

— Как проходил процесс мобилизации?

— Очень хотел именно в «Азов», там было много друзей. Два месяца я проходил множество бюрократических процедур, подавал документы. В каждом новом кабинете находились новые отговорки. Не хватает справки, подписи или еще чего-то. На каждом этапе пытались мобилизацию задержать. Врачи знают, что большинство добровольцев — майдановцы, и ставят палки в колеса. Одному моему другу хирург написал в справке: «Мудак». Когда друг это увидел, был в шоке. Они нас ненавидят!

— За что врачи ненавидят майдановцев?

— Мы проходим медкомиссию у военных врачей. Они раньше сидели у кормушки, прекрасно себя чувствовали. Врачебная летная комиссия (ВЛК) проходит в Киеве в помещении возле Воздухофлотского моста. Там раньше висел плакат с вэвэшниками, «беркутовцами», фотками с Майдана и надписью: «Как мы гоняли майданутых». Сейчас сняли. То же самое касается МВД. Мы сначала подписывали с ними контракт, а потом нас переоформляли в Нацгвардию. Это было еще до Нового года. Пару дней назад нам сказали, что менты не хотели отдавать наши дела, держали у себя папки с документами, поэтому переоформили вот только что. И месяц на службе нам просто не засчитали.

По словам парня, многие в органах ненавидят Майдан еще и потому, что видят в нем причину войны. Подобные высказывания выводят парня из себя.

— Я стоял на Майдане почти каждый день. У моей родной сестры Ксении инвалидная группа с тех пор, как ей в детстве перелили плохую кровь. Это видно даже по ее лицу. Годами она получала хоть и небольшую, но пенсию по инвалидности. В нашей стране справки об инвалидности выписываются на разные сроки, со временем их надо продлевать. Но когда в 2013 году сестра пришла на переквалификацию, ей сказали, что денег не хватает и группу ей не дадут, ведь две ноги и две руки у нее есть. Отказали, практически не разворачивая документов со списком болезней, из-за которых ей постоянно приходится лежать в больнице, после чего намекнули на взятку. Скажите, я должен был дальше мириться с подобным отношением к своей семье? Я боролся тогда и борюсь сейчас не за политическую партию, а за будущее родных в моей стране.

— Теперь ваша работа — военное дело. Вам платят какие-то деньги?

— Да, немного платят. Только не идет даже стаж участника АТО. Лично знаю многих участников АТО, которые воюют с весны и бывали во множестве горячих точек, но у них в официальных бумагах не стоит ни одного боевого выезда.

В трубку все время дул ветер с моря, поэтому Павла было плохо слышно. Говорит, на Крещение даже удалось искупаться, хотя море замерзло.

— Все, прости, должен бежать! — И Паша положил трубку. На следующий день обстреляли Мариуполь, и на связь он больше не выходил.

Андрей, таксист

Зрелый патриот. Не нашел себя в гражданское время, решил быть полезным и востребованным на войне. По состоянию здоровья «не годен», однако сумел записаться в добровольцы. По натуре — пацифист.

Андрею 40 лет. На первый взгляд, обычный мужчина среднего возраста с небольшой щетиной на щеках, пачкой «Мальборо» в руке и усталым взглядом. Родом из Киева, всю жизнь прожил в одном из столичных спальных районов. На счету у Андрея два брака и трое детей. Его речь изобилует цитатами из песен Виктора Цоя и группы ДДТ.

На прошлой неделе Андрей пришел в военкомат и написал заявление о добровольной службе в армии. Его жена и дети до сих пор не знают о том, что их папа скоро уйдет на войну.

— О моем решении пойти добровольцем пока что знает только мама. Она, как и моя старшая дочь от первого брака Алина (она слышала обрывки наших разговоров), отреагировала на это молчанием. Жене и младшим детям я еще ничего не говорил. На днях планирую собраться с ними за обеденным столом и все обсудить. Не знаю, правда, насколько дети смогут это понять. Веронике всего пять лет, а Егору — три с половиной года, даже не представляю себе, как они отреагируют. А сказать придется, их маме ведь надо будет как-то объяснять детям причину моего отсутствия дома, пока я не вернусь. А вернуться я планирую. Причем с победой.

Друзья не верят Андрею, когда он говорит, что пошел в добровольцы.

— Когда я говорю, что ухожу на фронт, обычно слышу от них: «Ты что, дурак?» Отвечаю: «А что, не видно?» Никто не верит мне, пока я не достаю повестку и мобилизационный талон, в котором указано, что 28 января я отправляюсь в учебную часть «Десна». И тогда слышу от друзей: «М-да, точно дурак».

Подготовка заняла мало времени, рассказывает Андрей.

— Я даже удивился. Написал заявление, обошел всех врачей и оформил нужные документы буквально за день-два. Комиссию прошел очень быстро, очереди небольшие, все четко и организованно. Посоветовали взять с собой побольше свитеров и носков и отпустили домой.

— Чем вызвано решение записаться в добровольцы?

— Так Родина же в опасности! Разве это недостаточная мотивация? К тому же здесь меня ничто не держит. Сами посудите. Большую часть жизни я проработал таксистом. Но когда четыре месяца назад у меня сломалась машина, починить которую стоило бы $2 тысячи, семья фактически оказалась на содержании моей жены. Все это время я перебивался временными подработками. Но это не мое, в такси я чувствовал себя на своем месте. Ко мне хорошо относились, были постоянные клиенты, город я изучил досконально. Говорят, к хорошему быстро привыкаешь, но я считаю, что и к плохому тоже. Работы нет — меня здесь ничего не держит, а оставаться в Киеве и помогать украинской армии на расстоянии финансово у меня возможности нет. Помочь ей я теперь могу только собственными силами, защищая страну на фронте. Я считаю, это правильно. Мои дети должны жить в свободной стране.

До этого в армии Андрей никогда не был. Он с азартом ждет начала обучения.

— Почему вы раньше никогда не служили в армии?

— По состоянию здоровья. В пять лет я перенес трепанацию черепа и клиническую смерть — на прогулке в детском садике мне попали камнем в висок. Была просто маленькая царапина на лбу. А вечером домой меня на руках принесла соседка — мол, устал, заснул. А я никогда не спал днем. Когда мама не смогла разбудить меня, вызвала скорую. Оказалось, от удара образовалась субтотальная гигрома в правом полушарии мозга. Так что заснул я днем на лавочке в детском саду, а проснулся в Институте нейрохирургии наголо обритым и со шрамами по всему черепу — почти 30 швов. Из-за них я никогда не носил короткие стрижки. В приписном билете было написано: «Годен к строевой службе в военное время». Мне повестка никогда даже не приходила. И не пришла бы, если бы я сам не явился в военкомат. Кстати, лично стал свидетелем того, что в военкоматах сейчас на многие записи в медицинских карточках закрывают глаза. Вспомнил один интересный момент. Когда я пришел в военкомат на медосмотр, тамошние чиновники заглянули в мою карточку: «Что это у вас тут за диагноз написан? Не могу разобрать». Я сказал, что плоскостопие. «А, ну это не проблема, у нас даже специальные плоскостопные сапоги для вас найдутся». В тот же день через дверь слышал, как мужчина получил повестку и пришел просить, чтобы его освободили от службы в армии. «У меня жена на втором месяце», — говорит он. А секретарша ему отвечает: «Ну и что? Максимум, что мы можем, — это дать вам отсрочку. Но от службы вас никто не освободит, даже не надейтесь. Принесите справку о том, что жена действительно беременна, и через несколько месяцев мы с вами увидимся снова». Берут всех. Сейчас не существует достаточно веских причин для «откоса». Хотя одного моего друга, который тоже хотел пойти добровольцем, не взяли. Просто он почти слепой, ему побоялись доверять оружие — еще своих перестреляет!

— В душе вы осуждаете тех, кто пытается откосить от армии?

— Я не имею права кого-то осуждать. У каждого свои причины на тот или иной выбор. Среди этих причин — обыкновенный страх. Я знаю, не боится только дурак, я и сам ужасно боюсь. Но мне страшно не за себя и свою жизнь, а за моих детей. Какое будущее у них будет, если мы позволим врагу захватить нашу Родину? А смерти, я думаю, бояться не стоит. Как пела группа «Крематорий», земные дороги ведут не в Рим. Все равно все там будем, рано или поздно. А вообще, по-моему, лучше закосить здесь, чем закосить там и подставить своих же ребят в ответственный момент. Насильно Родину не полюбишь. Пусть лучше воевать будут те, кому это действительно нужно, а не те, которых принудили к этому. Иначе не будет результата. Пусть Россия насильно загоняет своих людей на войну. Мы не будем им уподобляться. Если через несколько недель передо мной будет стоять 18-летний пацан, у которого еще даже борода не растет и который оказался здесь только потому, что так захотел дядя Путин, я не знаю, смогу ли нажать на курок. Тут сразу вспоминается песня Юрия Шевчука «Не стреляй!». Но если придется, я это сделаю, потому что это моя земля. И я буду ее защищать от захватчиков. Пускай не мы это начали, не мы разожгли это пламя, но наша обязанность — его погасить. Я вообще пацифист. Я всегда считал, что любую проблему можно решить мирным путем. Я не помню даже, когда я в последний раз дрался. Не потому, что не умею, а потому, что считаю: всегда можно договориться. Если бы это было возможно, я бы хотел с боевиками просто поговорить. Просто хотел бы спросить у них: «Зачем? Зачем это вам?» Я не вижу смысла в этих жертвах. Ни одна человеческая жизнь не стоит донбасского угля…

ТИПАЖ ВТОРОЙ. ЧЕЛОВЕК ДОЛГА

Не стремится идти в армию добровольцем, не имеет четких политических убеждений, но, когда приходит повестка, от службы не отлынивает. Считает, раз государство сказало надо — значит, надо. Как правило, это представители простого народа: крестьяне, рабочий класс, менеджеры низшего звена. Для многих служба в армии — традиция, установившаяся еще с советских времен: если не идешь служить, значит трус, позор на всю улицу. Среди такого типа мужчин много отслуживших в свое время в элитных войсках (десантники, морпехи).

Дмитрий, экспедитор

Срочную службу проходил в десантных войсках. Родом из Запорожской области. Был мобилизован весной 2014 года. Участвовал в боевых действиях в Донбассе. Чудом выбрался живым из изваринского котла на границе с Россией. Но до сих пор воюет в зоне АТО.

— Честно говоря, на войну я сам не рвался. Не нравилось мне то, что в стране тогда происходило. Но когда пришла повестка, у меня как-то даже и мысли не возникло куда-то бежать или отмазываться. Почему? Во-первых, я десантник, служил в армии. То есть я более подготовлен к службе, чем какой-то молодняк, который даже из автомата толком не умеет стрелять. Потому лучше я туда пойду, чем зеленые пацаны. Во-вторых, у меня отец был морпехом, дед воевал. Потому у нас в семье было понимание, что если ты мужчина, то должен быть солдатом, и стыдно не идти на войну и прятаться где-то по углам, когда тебе пришла повестка. Я просто не смог бы отцу в глаза посмотреть. Считал бы себя трусом. В-третьих, просто я человек ответственный. Чувствую долг перед страной, которая сейчас переживает трудное время. В конце концов, я присягу давал. В начале службы я думал, что воевать по-серье-зному не придется, в апреле были лишь единичные стычки. Но уже к концу мая пошла жестокая заруба, пошли убитые и раненые. Сам я еле живым, с двумя ранениями, выбрался из изваринского котла на границе. Лечился дома, но потом снова поехал на фронт, хотя у меня была возможность откосить по ранению. Но я просто не мог предать товарищей, которые со мной прошли весь боевой путь. Потому я вместе с ними. Я не фанат войны. Я, конечно, хотел бы, чтобы поскорее политики договорились и наступил бы мир. Но пока война, я не могу бросить ребят. Это мой долг. Меня этому учили в армии. Потому я воюю.

ТИПАЖ ТРЕТИЙ. ОТКАЗНИК

Служить не хочет. Считает, что не обязан ради государства рисковать своей жизнью, а воевать должны профессионалы. При этом может считать себя патриотом, но полагает, что собственная жизнь и благополучие своей семьи куда важнее. Что больше пользы родине он принесет, качественно выполняя свою работу. Часто в числе причин отказа указывает на некачественное военное командование, которое приводит, как он считает, к неоправданным потерям среди украинских солдат. В общем, как поется в известной советской частушке: «В Красной армии штыки, чай, найдутся. Без тебя большевики обойдутся».

Евгений, повар

Патриотичен, но не хочет умирать за государство, которое он считает некомпетентным в военной стратегии. Выступает за профессиональную армию. Предпочитает выражать патриотизм предпринимательским трудом. Открыл ресторан, платит налоги.

С шеф-поваром Евгением Михайленко я встречаюсь в его новом ресторане американской кухни Revolution Grill в Киеве на Подоле. Еще два дня назад у входа висела черная табличка, где мелом английскими буквами было написано: «Мы закрыты из-за войны». Сегодня заведение опять работает. Евгений окидывает меня уставшим взглядом и приглашает присесть. Этот парень — фанат своего дела и работает на износ, но последние дня два для него оказались особенно сложными. Это время он провел в компании юристов и своего когда-то близкого друга.

— Не знаю, как относиться к нему теперь. Шесть лет я жил в Штатах, он проживал в Казахстане. Мы решили вернуться одновременно — на Майдан, потому что хотели менять что-то в стране. Там и познакомились через мою жену. Я загорелся идеей открыть свою кухню и вместе с партнершей основал ресторан Revolution Grill. Друга назначили директором. Он в основном занимался бухгалтерией, рекламой и прочими важными организационными вопросами. Бизнес сделали абсолютно прозрачным, платим в бюджет все налоги. Я готов был идти на этот убыток, потому что видел инициативу власти что-то менять в Украине. Три недели назад мы открылись. Новый ресторан — это как маленький ребенок, за ним нужен глаз да глаз. И вот однажды приходит мой друг и говорит: «Мне пришла повестка, я иду воевать». Теперь у нас активный «разбор полетов».

— Вы не поддерживаете его выбор, но ведь вы же ходили на Майдан?

— Объясню. Вы не так меня поняли. Дело в ответственности. Скоро будет год с начала военных действий. Если ты хотел идти на войну — иди на войну. Он же взял на себя полную ответственность за ресторан, после чего всех бросил. Если на четвертой волне мобилизации ты приходишь в военкомат и говоришь, что на тебе большая ответственность, ты уже в годах, никогда не был на военной службе, у тебя большое пузо — уголовной ответственности не будет, тебя просто не возьмут. Но он решил идти, подставив своих друзей.

— Как вы думаете, чем мотивирован его выбор: патриотизмом или он устал от работы?

— Мне все равно. Как мне кажется, в войне он всегда был заинтересован больше, чем в любой работе. Его страница в соцсети перегружена ссылками и комментариями на эту тему. Но не это имеет значение — он подставил своим решением много людей. Теперь я — и шеф-повар, и директор, и соучредитель, и закупщик.

— Многие мужчины объясняют свое решение идти на войну неловкостью перед близкими и детьми, которым нужно сознаться, что струсил. Они боятся показаться слабыми. Как вы относитесь к этой мотивации?

— Повестка — самый большой идиотизм традиций, оставшихся после Совка. Я три года пытался поступить в Военно-морской флот США. Прошел безумное количество тестирований и тренировок. Сдал все на пять, и меня не взяли, потому что я не был во втором поколении американцем. Вот такая армия называется профессиональной. Страна, в которой в вооруженные силы призывают, никогда не сможет обладать достойной армией.

— То есть в армию должен проводиться профессиональный отбор?

— Конечно. Человек лично должен желать служить в любом роде войск и заниматься профессией, цель которой — убийство других людей. При этом он должен получать соответствующее количество денег за подобную деятельность. Наша страна имеет не одного агрессивного соседа. Белоруссию, Казахстан, Венгрию снимать со счетов не стоит. В подобных условиях не реформировать армию — верх глупости. Но сейчас во власти нет личностей, способных это сделать.

— Вы считаете, что ваш друг в АТО не принесет пользы?

— Он был эффективен на своей должности, хорошо работал, на нем было завязано много людей. Разве будет он с нулевой военной подготовкой эффективен на войне? Он не умеет стрелять или быстро бегать. Он просто будет сидеть в окопе, занимая в два раза больше места, чем другие солдаты. Ситуация, в которой он попадет в часть и своим голым патриотизмом поменяет психологию всех солдат в ней — мол, они перестанут курить и бухать, станут профессиональнее воевать, — это утопия. Он просто станет еще одним неэффективным звеном.

— Если бы все, кто получил повестку, отказались ехать на восток, кто бы там воевал?

— У нас есть война? Позиция правительства проста: войны нет. Сейчас наше правительство хочет одной рукой загребать средства МВФ, а другой отстреливаться от москалей и бросать в них трупы добровольцев и призывников.

— Какова ваша позиция?

— Война есть. Если бы ее объявили, я бы сам в первую очередь пошел воевать. Но до тех пор, пока лицемерное государство не начнет называть вещи своими именами, я не считаю нужным отдавать жизнь за дурной патриотизм. Тебя потом даже никогда не внесут в списки участников АТО. Ты бросаешься на амбразуру впустую, а я люблю эффективность во всем.

— Вы жертвуете деньги на армию?

— Мой друг отработал в армии на контракте девять месяцев. Он был шокирован масштабами краж и непрофессионализма. Ушел и переехал в Санкт-Петербург. Такой армии я не дал ни копейки. Если помогать, то добровольцам. Это более элитные войска, чем Вооруженные силы. Каждый раз, когда меня приглашают на благотворительные акции, я отдаю сколько могу. Максимально отдавал несколько тысяч гривен — собирали на беспилотник для добровольческого батальона. А для того чтобы жертвовать эти деньги, я много работаю. Ведь в первую очередь деньги сейчас нужны на будущее.

— Что вы имеете в виду?

— Сейчас погибают тысячи людей, и вполне возможен беби-бум. Нужно вкладывать в страну, чтобы эти дети через шесть лет пошли в хорошие школы, получили качественное образование и росли в стране с будущим. Если повара будут заниматься готовкой, учителя — учить детей, а военные — обеспечивать безопасность за хорошие средства, все станет на свои места. Информационная война и пропаганда очень сильно исказили реальность. Моего друга многие считают героем. Он еще ничего не сделал, но уже «всех спас». Киборги, к примеру, совершенно разные люди. Многие, мягко выражаясь, очень невоспитанные. Но из них сделали пример для подражания. И теперь каждый, кто следует их примеру, — герой. А ведь, чтобы действительно изменить страну, не нужно сидеть сутками в ленте фейсбука, кушать все виды новостей и подыгрывать информационной войне. Чтобы поднять с колен страну, нужно много работать, делать качественно то, что ты делаешь лучше всего. Поэтому вот мое послание: займитесь своим делом! Пойду я на кухню.

ТИПАЖ ЧЕТВЕРТЫЙ. ИДЕЙНЫЙ ПРОТИВНИК

Не хочет идти на войну, потому что считает ее несправедливой и гражданской. Как правило, это пророссийски настроенные граждане, которых много на юго-востоке страны, хотя встречаются они и в других регионах.

Юрий Лукашин, журналист

Не пойдет на фронт по принципиальным убеждениям: не поддерживает власть, не считает войну на востоке справедливой. Готов скорее угодить в тюрьму за дезертирство, чем погибнуть или убить врага (которого он врагом не считает) на фронте.

Киевлянину и журналисту Юрию Лукашину 35 лет. Он призывного возраста. Не так давно с ним пытался выйти на связь военкомат. Однако наш собеседник решил проигнорировать эти попытки. Так он намерен действовать и впредь.

— Мне несколько раз звонили из военкомата. Последний раз родные ответили, что по этому адресу я не проживаю, а где я, они давно не знают. После чего послали военкома и бросили трубку.

— Приходила ли вам повестка?

— Не знаю, скорее всего, нет. Но если придет, буду любыми способами избегать появления там собственной подписи, то есть юридического подтверждения, что повестку получил. Всем, кто не желает попасть на эту братоубийственную войну в интересах олигархов и их западных кураторов, стоит знать одну простую штуку: без вашей подписи под повесткой (или ваших близких) тот, кого пытаются призвать, де-юре не считается дезертиром. И его нереально привлечь к ответственности ни по какой статье. Только если подпись о получении приглашения в военкомат поставил, вот тогда шансы падают кардинально.

— Почему вы так категорично выступаете против мобилизации?

— Потому что не хочу подвергать опасности свою жизнь и здоровье (и не хочу, чтобы это делали другие) за действующий режим. И тем более убивать других людей. Такого же мнения придерживается подавляющее большинство моих друзей. Я думаю, что многие до сих пор боятся в этом признаться и говорить открыто в обществе. Я и многие такие же, как я, убеждены, что в крайнем случае лучше отсидеть три-пять лет по статье 408-й «Дезертирство», чем брать на душу грех и, с очень высокой вероятностью, погибнуть на фронте или быть искалеченным неизвестно за что. К тому же у меня нет никаких сомнений, что через год этой власти может уже и не быть. И все, кого режим «загребет» в тюрьмы за дезертирство, выйдут на свободу. На самом деле я бы пошел воевать, возможно, и в первых рядах. Если бы на нас напали Штаты, Германия или какая-нибудь Польша. Но в Украине происходит гражданская война, это внутренний конфликт, в котором задействована армия, от снарядов и ракет которой погибает украинское население. А все дело в том, что не использовались все возможности политического урегулирования ситуации с самого начала. Политики ставили свои категорические условия и вообще не шли на компромиссы с Донбассом. Сейчас же людей заставляют умирать и убивать за то, чтобы эта группа олигархов оставалась при власти. Они просто не желают слушать и разбираться, что же на самом деле происходит по ту сторону фронта.

— Но ведь есть диверсионные группы, зафиксирована военная техника из России, что существенно усугубляет конфликт.

— Но ведь 20 лет до этого с Россией у нас были прекрасные отношения. И ведь в 1991 году Россия не послала танки на Киев. И не было ничего подобного все 20 с лишним лет! Пока к власти в Украине не пришли те, из-за кого все это и началось. Это результат. Причиной такого исхода стали действия этой власти. Если бы эти люди, пришедшие к власти весьма специфическим способом, имели хотя бы зачатки разума в голове (я уже молчу про мораль), они бы нашли способы убедить всех наших внешних партнеров и сохранить нормальные отношения как с США и Европой, так и с Россией. И тогда никакого военного конфликта просто не произошло бы. Его бы не раздували ни США, ни Россия. Но взамен этого наши политики за год разрушили экономику так, как до сих пор никому еще не удавалось: гривна упала в два с половиной раза. При этом, по их словам, на востоке происходит некая антитеррористическая операция. Но даже если так, то в ней должны быть задействованы силовики, профессионалы, которые работают в специализированных структурах (МВД, СБУ — это уже под полмиллиона человек). Но никак не армия. И уж тем более не простые граждане, не умеющие толком держать автомат.

Источник: Наталия Судакова, Анастасия Пасютина. Репортер. Вести