Запутались в себе. Церковь в Украине на распутье

Это место сакральное. При этом совершенно удивительным и не противоречивым образом оно ассоциируется с беглым президентом Виктором Януковичем, пишет Евгения Супрычева в №16-17 журнала Корреспондент от 29 апреля 2016 года. Собственно, возрождение мужского монастыря, приобретение им статуса лавры – его заслуга. Политическая легенда гласит: отправился однажды Янукович на исповедь к местному старцу – отцу Зосиме. А позже признавался, что после исповеди рыдал всю ночь, сам от себя такого не ожидал.

«После исповеди отец Зосима объяснил Виктору Фёдоровичу, что нужно сделать во благо Донбасса, не откладывая. Во-первых, нужно возродить Святогорский монастырь. Во-вторых, Святогорский монастырь должен стать лаврой», – писала донецкая пресса.

Янукович «первоочередные проблемы» Донбасса порешал быстро.

Не прошло и 20 лет, как заштатный мужской монастырь стал третьей в Украине лаврой. Реальное положение дел высокому статусу (лаврой может называться только очень большой монастырь) соответствует – здесь и храмы, и пещеры, и гостиницы для паломников. Владения широки, по окраинам разбросаны скиты. По шикарной дороге, распугивая местный скот, несутся кортежи бывших регионалов. Политики тормозят у лавры, бьют поклоны, бросают на алтарь дорогие меха, как и в хорошие времена. Правда, раньше они старались делать это публично. Сейчас всё больше тайком. Что не удивительно, слава у лавры, мягко говоря, противоречивая.

«Есть информация, что грузовики из Межигорья заезжали в лавру, – говорил Олег Котенко, экс-советник главы СНБО. – Также по нашим данным в лавре прятали боевиков Гиркина. Так, накануне захвата Славянска лавру закрыли для посетителей, а на воротах стояли казаки. А потом «вдруг» вся эта нечисть вылезла из окрестных церквей и захватила Славянск. Вот откуда на самом деле пошла оккупация».

В Московском патриархате тогда в ответ заявили коротко – «чушь». А жизнь монастыря стала ещё более замкнутой – журналистов перестали пускать на порог, монахи рта не раскрывали. Хотя они и раньше красноречием не отличались. У большинства обет – с мирскими не говорить. Интересно, как сейчас, спустя два года после жарких событий, живёт лавра. В состоянии ли выжить без высокопоставленных и влиятельных покровителей?

Христианская щедрость

Первое потрясение – лаврская гостиница. Там любому без лишних вопросов вручают «спальный комплект».

«Три дня проживание и питание бесплатно для всех. Такой устав нашего монастыря, – монотонно бубнит старушка на «ресепшене», заполняя амбарную книгу. – Могу к беженцам определить, могу к паломникам. Вам куда?»

Мне без разницы, всё равно «не формат». Попадаю к паломникам – это на второй этаж. Длинный коридор и череда комнат. Хороший ремонт: плитка, ламинат. Правда, паломников трудно назвать приятными соседями, это народ особенный. Живут от службы к службе, но не дай бог в промежутке положить полотенце на чужую кровать – проклянут до десятого колена. Поэтому спешу к беженцам – это соседнее крыло. Внутренне удивляюсь: что же получается, поток беженцев до сих пор не иссяк?

«Давно иссяк. Мы здесь ещё с лета 2014 года», – приглашает в гости «постоянный клиент» отеля Виктория.

В комнате беснуются малыши, кипит мультиварка. Одним словом, по-домашнему. Казалось бы, живи и радуйся под звон колоколов. Давление нулевое – на службы ходить не заставляют, работой не нагружают. Можешь помогать, можешь дома лежать.

«И всё-таки психологически тяжело, понимаете? Ну, не наш это мир, – поясняет Виктория, не отвлекаясь от купания малышки. – К тому же, не знаю сколько ещё нас смогут содержать монахи. У нас тут только детей больше сотни, а сколько взрослых…».

– Я не представляю, как монастырь может себе позволить содержать столько людей, разве что пустили в ход сокровища Януковича.

– Ой, вы знаете, я в такие дела не вмешиваюсь. Помогают – и спасибо. А откуда берут – это вы у монахов спросите.

Легко сказать, спросите. Казалось бы, монахи всегда на виду – их чёрные одежды мелькают по всей Лавре. И тем более приметны, что облачаются по всем канонам: за спиной – классические черные мантии, на голове высокий головной убор – клобук. В таком виде рассекают они толпу паломников, беженцев и трудников. Никто не смеет их окликнуть, так заведено. Исключение, разве что, администрация – им мирские вопросы ближе.

Золото партии

«За счет чего выживаете? – интересуюсь у благочинного монастыря отца Галактиона, остановив на подходе к трапезной.

Признаться, ожидала парочку традиционных отговорок в стиле: «бог послал». Но в глазах монаха блеснул азарт – похоже, любитель диспутов. Перчатку поднял не раздумывая.

«У нас нет заводов-пароходов, если вы об этом. Мы не юридическое лицо. Жертвуют те меценаты, у которых еще остались деньги», – говорит отец Галактион.

– Из-за границы, наверное, тоже?

– Ну что вы к нам с этим Януковичем? Пишут, что он чуть ли не за свои деньги тут всё построил. А ведь ни копейки не дал, ни копейки! Вы знаете, на какие деньги строилась лавра? Местные чиновники, получив разнарядку от Януковича о том, что он «возрождает Лавру», создали специальный фонд. Губернатором тогда кажется был [Анатолий] Близнюк.

В этот фонд автоматически отчисляли 5% зарплат всех бюджетников области. То есть, у людей не спрашивали: согласен – не согласен. Человек приходит, ему просто говорят, что ты 5% пожертвовал лавре

И в этот фонд автоматически отчисляли 5% зарплат всех бюджетников области. То есть, у людей не спрашивали: согласен – не согласен. Человек приходит, ему просто говорят, что ты 5% пожертвовал лавре. И так они собрали серьёзную сумму.

– Но почему вы не одёрнули чиновников?

«Так мы не знали, – монах говорит так искренне, что невольно хочется верить. – Это потом уже миряне приходили и говорили: вот, пришли посмотреть, что на наши деньги построили. А к тому фонду нас вообще не допускали. Часть там, как водится, на карман пошла. Они ведь поначалу планировали только фасад сделать. Ну, знаете, чтобы телевизионная картинка была. Но мы их образумили по мере сил. А Янукович был тут всего два раза. И мы прекрасно понимаем, что в рамках предвыборной кампании. Никаких особенных отношений у нас не было. И золота мы его тут не видели: ни до Майдана, ни после».

Что ж монах легко отбил первый удар. Но как насчет укрывательства «команды Стрелкова – Гиркина»? Говорит, неправда. Дескать, это всё информационная война против церкви. Ущемляют… Звучит это, как для меня лично, как-то странно: церквей по Украине немерено, священники вхожи в самые высокие кабинеты. Кто ж ущемляет-то?

«А нам дают слово, только когда мы говорим то, что хочет слышать власть. А если мы говорим, что Майдан – это переворот? А если мы говорим, что те законы, которые не отвечают христианским заповедям, в том числе «не убий», незаконны? Этого ведь никто не хочет слышать», – смотрит с вызовом благочинный.

Одним словом, здешнее монашество в духовной оппозиции к власти – и этого не скрывает. Более того, на Петра Порошенко у них личная обида – он крестился в Московском патриархате, детей крестил в Московском патриархате, а как стал Президентом – подался к Филарету. Разве это правильно?

«Мы понимаем, что политики люди подневольные. Хотят одно, делают другое. Внутренние противоречия. Но если так дальше пойдет, Порошенко сопьётся как [Борис] Ельцин, – делает предсказание отец Галактион. – Мы тут привыкли говорить правду, но это не значит, что мы нарушаем закон. СБУ приходило, проверяло – ничего не нашли».

Казачий полк на прописке

Ага, проверяло. А казаков, получается, не заметили. Там ведь как – идёшь себе по лавре, и тут – на тебе! Казачий патруль навстречу.

«Вы что ж тут, со времен Стрелкова укрываетесь?» – интересуюсь, чисто инстинктивно пятясь поближе к трудникам, что неподалёку ковыряются в теплицах.

Говорят, не укрываются – охраняют лавру еще с 1992 года. Казаки местные – славяногорские. Их полк в 30 человек базируется прямо на территории лавры. Ходят по форме, но без нагаек.

«И без газовых баллончиков, это отменили после того скандала 2014 года. Тогда ж никто не стал разбираться, что мы тут с незапамятных времён. Еще во времена…», – и дальше бесконечный экскурс в историю.

– Так, вы лучше скажите, в ополчении участвовали?

– Нет, владыка не благословил. Благословил только на охрану лавры, от правых, левых и средних.

Впрочем, не факт, что задача по зубам. Полк в основном состоит из бойцов категории 60+. Да и казаки они больше по нужде. Вот где устроится пенсионеру в Святогорске? А если пойдешь в казаки, автоматически получаешь работу. По сути это нечто наподобие охранного агентства. То есть, по закону лавра не имеет права нанимать охрану, а казаки вроде как просто «несут послушание» за определённое вознаграждение. И все шито-крыто.

«Да мы и сами понимаем, что физподготовка страдает, – поглаживает брюшко казак Владимир. – Но мы тут больше для острастки, чтобы миряне в кельи не заходили. Не курили».

И пусть слабы физически, зато сильны идеологически. Особенно атаман Виталий Кушин, примечательная личность. Слово «Майдан» ему даётся тяжело, произносит по слогам и с большим отвращением. В своё время служил военврачом в войсках СССР, побывал и в Афганистане, и на Берегу слоновой кости. После распада СССР присягу на верность Украине принимать не стал. Говорит: «Нет такого документа, который бы освобождал военных от присяги Союзу. И как офицер не могу принять присягу другую».

Велика тоска атамана по империи – и по советской, а ещё больше по российской. Говорит, напрасно в 1917 году отделили церковь от государства. Необходимо исправлять, тогда и распрям конец.

– Но ведь российская империя развалилась, несмотря на то, что церковь была частью государства. Где логика?

У атамана логика вторична, вера первична. Так и в историю о том, что он в храме организовал полевой госпиталь для сепаратистов отказывается верить наотрез. Дескать, зачем боевикам подпольный госпиталь, если в их распоряжении все больницы захваченных городов? На этот раз логично. По сути выходит, что все обвинения в адрес лавры строились не на реальных доказательствах, а на «ощущении беды». Зная настроения обитателей монастыря – немудрено. Ведь потенциально могли укрывать? Легко! Остановил лишь инстинкт самосохранения. На данный момент в церкви царит внутреннее недовольство, но явную пропаганду не ведут, во время проповедей нынешнюю власть не клянут.

Раскол от патриархов

«В целом, на востоке Украины Украинская православная церковь не содействует сепаратистским настроениям, разжиганию вражды. Они это держат в себе. Известно, что боевикам приходится завозить собственных священников. Их тех, кто окормляет в Российской Федерации казаков. Единственная категория священнослужителей, которые довольно активно на востоке поддержали сепаратизм – это те, кто в прошлом был офицером Советского Союза, – говорит религиовед Юрий Черноморец. – Вместе с тем мы видим, что УПЦ активно дружит с прошлой властью. Это происходит и на местах, и в центре. То есть, это такая, я бы сказал, выжидательная позиция для УПЦ. Очевидно надеются на реванш, как это было в 2004 году».

В ожидании реванша пекутся об имидже – с одной стороны, по-христиански щедры, с другой, «обозначили позицию», а с третьей, не нарываются на скандал. Одним словом, выживают – и в этом видят свою главную задачу.

«В то время, как главная задача церкви – это всё-таки миротворческая деятельность», – рассуждает Черноморец.

Ожидалось, что именно церковь выступит в качестве примирителя в стране, разогретой войной. Поначалу так и было. Ещё во время Майдана УПЦ организовывала «тайные вечери» с представителями обеих сторон.

Но переговоры, готовившиеся с большим трудом, легко срывались, и это очевидно сильно повлияло на психику священников. Они перестали выступать примирителями, сейчас не участвуют даже в диалоге по освобождению заложников. Хотя именно на этой стезе у них есть все шансы преуспеть.

Впрочем, эти претензии касаются не только Московского патриархата, Киевский тоже не особо ратует за мир. В частности, патриарх Филарет не видит большого греха в своей просьбе Штатам предоставить «современные виды оборонительного вооружения Украине». Казалось бы, где церковь, а где оружие? На практике оказывается, что координаты совпадают. И порой это смущает даже самих служителей церкви. В частности, отца Владимира из Украинской православной церкви Киевского патриархата, что служит в Славянске. Церковь Всех Святых – не четам лаврским хоромам: скромная хата в частном секторе, полученная по завещанию одного прихожанина. Множество икон, спёртый воздух чуть отдает сыростью.

Сам отец Владимир ещё молодой пастырь, немного суетливый, отвечает отрывисто. Но видно, что тема церкви в условиях войны – для него вопрос больной и ещё до конца не разрешённый.

– Вы знаете, к нам ведь во время оккупации приходили… Мы как раз кушать сели, дверь закрыли – а тут люди в масках залетают, с автоматами. В общем, руки вверх, обыск… Говорят, мы ищем Правый сектор. Правый сектор прячете? Мы говорим: нет, мы таким не занимаемся. Девушка ещё там молодая была, у неё на лбу ленточка, на ней – 90-й Псалом [Падут подле тебя тысяча и десять тысяч одесную тебя; но к тебе не приблизятся: только смотреть будешь очами твоими и видеть возмездие нечестивым]. Православное воинство. И она говорит, ваш Филарет благословляет убивать. А я отвечаю: Филарет в Киеве, а мы тут в Славянске.

– Но ведь благословлял и оружие просил.

– Люди возмущаются, что Филарет выступил и такое сказал. Возмущаются – страшное дело. Вражда из-за Филарета в нашей церкви, – неожиданно подаёт голос казначей прихода Галина Константиновна, что до того молча вникала в разговор.

Настоятель храма инстинктивно машет рукой. Мол, московские попы не лучше, разве что хитрее. Более искусны в политических интригах, а Филарет идёт напролом. И возможно не туда.

– Я могу сказать свою частную позицию: может он это по старости, некоторые моменты резкие были. Это не его приоритет… Но в основном он правильно призывал, к защите Украине как целостного государства. Или что, подымем руки вверх и будем так стоять? Тогда они до Киева дойдут. Ну, не знаю.

– Получается, одни призывают к защите государства. Другие к защите «православного города Славянска». Нет ли тут противоречия?

– У каждого своя правда.

– А могут церкви объединиться и выступить единым фронтом за примирение?

– Не думаю. Всё это одни разговоры – мы в духовном плане только мыслим, мы хотим мира… Да, все хотят мира. Но каждый – на своих условиях. В основе тут лежит политика. Если ты претендуешь на статус государственной религии, должен поддерживать государство. А если не будешь претендовать, значит, будешь гоним.

– Получается, политика церквей важнее, чем христианские истины?

Отец Владимир совсем уж мечется по комнатушке. Кажется, он пытается сформулировать ответ в первую очередь для себя. И не получается. Точнее, он знает ответ, но, похоже, ответ этот и его самого не особо устраивает.

– Лично я стараюсь быть как можно меньше политически активным, – говорит он наконец. – Для меня христианская позиция – люби ближнего своего – больше, чем политические убеждения, политическое устройство и так далее. И церковь в первую очередь – православная. А потом уже русская, украинская или болгарская. Мне эта вражда Восток – Запад, которая навязывается, это нехорошее дело. Стравливают людей на идеях. Нужно не стравливать, а примирять. Но вы ведь знаете, как идет политизация церкви: сверху вниз. Им там в Киеве легко рассуждать.

Виновата не церковь, а конфессии

Примерно той же точки зрения придерживается и настоятель церкви Святого Апостола Андрея Первозванного отец Савва (Украинская автокефальная церковь, УАПЦ).

– На самом деле церковь должна высказываться по мирским вопросам. Потому что церковь – это совесть. Но вот, есть ли у церкви совесть – другой вопрос, – говорит он, кивком головы приветствуя прихожан, которые пришли окрестить малыша.

– И как думаете, есть или нет?

– Сейчас трудно сказать. Но нужно определиться с понятиями, ведь разделяет не церковь, а конфессии. Конфессия – это религиозная организация, и она очень мало совпадает в границах с церковью. Что такое церковь? Это собрание, это тело Христово. Это люди, для которых единственный возможный авторитет – Христос, его слово. И люди церкви существуют в каждой конфессии – они легко узнают друг друга.

– А патриархи получаются не узнают друг друга? Почему они не могут договориться между собой?

– А вы Евангелие, Библию читали? Кто добился и больше всех желал смерти Христа? Это были первосвященники – патриархи тогдашней церкви. Христос был для них конкурентом – угрозой их карманам. Люди ведь пошли за ним, уразумев, что те первосвященники являются пустоцветами. Так вот, наших патриархов я считаю такими же пустоцветами: цветут – говорят, а плодов не приносят.

После общения со священниками невольно возникает эффект дежавю. Примерно такие же настроения царили в украинских Вооруженных силах ещё совсем недавно – в начале войны. Добровольцы не стеснялись критиковать командование, заявляя, что те не понимают ситуацию на передовой. Обвиняли комбатов в личном пиаре за счёт батальонов.

И в то же время реальные военные, в отличие от «диванных войск», проявляли более гибкую позицию по отношению к врагу. Должен ли комбат договориться с врагом о поставке воды для «своих» или это позор? Должен ли комбат брать в плен своего сослуживца по ВДВ – или это единое братство? И когда ты буквально каждый день стоишь на развилке, то поневоле начинаешь мыслить более широко. Похоже, то же самое происходит и со священниками в прифронтовых городах.

Должен ли он отпускать грехи боевикам, работая на оккупированной территории? Должен ли оправдывать патриарха, слова которого ведут к расколу в стране?

У священников внутренний конфликт, в религиозной сфере – бардак, как раньше, когда батальоны наступали и отступали по своему графику, не особо заботясь об единой линии фронта. Сейчас патриархи так же хаотично суетятся на минном поле. При этом каждый орёт: «Вперёд! Наше дело правое!» Неудивительно, что людей в рясах давно уже не шокирует статистика потерь «за православную веру и отечество».

Источник: Корреспондент.net

Подготовила Анна Лапенко