Мир после конца света

Календарь майя предсказуемо наврал: конца света не случилось. Мир, не перевернувшись, не только пережил 2012-й, но и 2013-й преодолел без видимых усилий. Чем запомнился этот год в международной политике, какие уроки из него стоило бы вынести и к каким переменам готовиться, разбиралась газета Взгляд.

Скандал вокруг АНБ

Разведчик отличается от шпиона тем же, чем и перебежчик от подлого предателя – стороной. Когда «свой» или в твою пользу, то и определения соответствующие – благожелательные или нейтральные. Все грязно шпионят, и только наши – родину защищают. Вот и Эдвард Сноуден свою, американскую родину защищал, однако голову имел недостаточно холодную, а сердце – чересчур уж горячее: не смог смириться с тем, что защита родины внутри её границ откровенно попирает святая святых для американцев – конституцию, а вне границ натурально попахивает претензией на мировое господство. Так человек, которого очень хочется считать простым и честным романтиком, выступил для всего мира Капитаном Очевидность: АНБ ничуть не считается с правом собственных граждан на частную жизнь, а на международном уровне прослушивает или пытается прослушивать всех – от верных союзников до потенциальных военных противников.

Пожалуй, никогда еще европейские и латиноамериканские лидеры не были столь показательно унижены перед собственным населением. Для Вашингтона же эта история вылилась в крупнейшие имиджевые потери со времен войны в Ираке. Но той стороне Атлантики не привыкать, Сноуден отнюдь не первопроходец. Еще в 60-х сотрудники АНБ Вильям Мартин и Бернон Митчелл бежали в СССР, где рассказали много интересного, в том числе о тотальной слежке США за союзниками США. При этом паролей, явок и шифров Митчелл вроде бы не выдал, работал программистом в Электромеханическом институте связи имени Бонч-Бруевича и тихо умер в 2001 году в своей квартире на проспекте Римского-Корсакова. В Америке его по сию пору считают предателем, а вот Сноудена оценивают уже не так однозначно. Если консервативные СМИ дуют в привычную дуду, говоря о защите от терроризма (какое отношение имеют к терроризму лидеры Германии или Бразилии – вопрос открытый), то их либеральные коллеги с неохотой признают: сколь бы ни были эффективны «демократические институты контроля», а всё одно – рано или поздно спецслужбы полезут в твою постель. А шпионы они или разведчики – уже неважно. Одна профессия, одна натура.

Новый председатель Си Цзиньпин пришел и сказал: «Китаю пора превратиться в страну, которая сама вырабатывает правила, а не просто следует чужим» (фото: EPA/ИТАР-ТАСС)

Новый председатель Си Цзиньпин пришел и сказал: «Китаю пора превратиться в страну, которая сама вырабатывает правила, а не просто следует чужим» (фото: EPA/ИТАР-ТАСС)

Смена власти в Китае

Новый председатель Си Цзиньпин пришел и сказал: «Китаю пора превратиться в страну, которая сама вырабатывает правила, а не просто следует чужим». Расширение зоны действия китайских ПВО, крайне раздосадовавшее Вашингтон, Сеул и Токио, многим хотелось бы трактовать однозначно: если предыдущие правительства просто наращивали экономическую мощь Поднебесной, то при «товарище Си» Пекин наконец-то расправит плечи, «тут-то всё и начнется». Однако вопрос стоит принципиально иначе: задача «товарища Си» в том, чтобы это экономическое могущество конвертировать не в новый мировой порядок, а в переустройство страны.

Китай стоит на пороге широкомасштабных реформ, без которых нынешняя сверхдержава может остаться у разбитого корыта. Сенсационная (в подаче мировых СМИ) отмена многолетнего принципа «одна семья – один ребенок» отнюдь не сенсация, а вынужденный ход: население Китая стремительно стареет. Уже сейчас темпы экономического роста падают, международные толстосумы переводят производство в Индонезию и Вьетнам, а страна столкнулась с колоссальным гендерным дисбалансом – миллионы юношей не в состоянии найти себе жену, что усиливает оппозиционное брожение в умах. Да и как тут не забродить, если из-за отсутствия перспектив на селе молодые китайцы едут в город, где им, ввиду фактической бесправности, непросто найти работу. Добавим к этому проблемы в национальных окраинах. Рост ксенофобии. Банкротство муниципалитетов. Зависимость от внешнего спроса. А главное: китайцы все меньше готовы довольствоваться ролью бессловесных муравьев – тружеников крупнейшего в мире сборочного цеха, давно уже назрел спрос на улучшение качества жизни и рост социальных гарантий. О том, что КНР жизненно необходимы масштабные перемены, Си Цзиньпин объявил открытым текстом. Список первоочередных мер озвучен и поражает воображение: уходят в прошлое трудовые лагеря, сокращается поголовье «бюджетников», «шабашникам» даруют регистрацию (а значит и права). Параллельно государство подрежет субсидии своим компаниям, развернет торговлю землей на селе, ослабит валютный контроль, опустит цены на коммунальные услуги и топливо. «Социализм с китайской спецификой» все сложнее отличать от либерального капитализма. Если Си Цзиньпин в своих начинаниях преуспеет, станет вторым Сяопином. Если же нет, либеральные и не всегда приятные для населения реформы могут привести Китай к серии локальных революций.

Химическое разоружение Сирии

Именно под таким заголовком многие западные СМИ подали известное событие, мол, теперь, когда у асадовской ехидны вырвали жало, пусть кусается, если сможет. Заголовок, что ни говори, лицемерный, ибо речь идет не столько даже о химическом разоружении Сирии, сколько о предотвращении полномасштабного военного вторжения в страну со стороны армий НАТО. Пожалуй, это крупнейший международный успех российской дипломатии (по большому счету, лично Владимира Путина) за последние годы и колоссальный вклад в международный имидж российского государства. Во-первых, Россия отменила войну, напрямую ввязываться в которую не хотели ни рядовые европейцы, ни рядовые американцы. Во-вторых, довольно одиозный режим лишился оружия массового уничтожения, которое крайне опасно пусть не в руках благоразумного Асада (как бы ни считали те же европейцы с американцами), но при попадании в руки радикалов, с Асадом воюющих. В-третьих, у западной публики случился разрыв шаблона, ведь данный сценарий стал возможен именно ввиду обширных контактов между Москвой и Дамаском, за которые Путина прежде критиковали – негоже, мол, с кровавыми диктаторами ручкаться. При этом отмена уже запланированной операции дала сирийской оппозиции лишний повод проявить себя, что в корне изменило отношение международного сообщества к сложившейся ситуации: теперь ненавистный Асад уже воспринимается многими как «меньшее из зол».

Меж тем война длится уже почти три года, переродившись из гражданской в религиозную – на уничтожение. Берега Евросоюза штурмуют беженцы, счет убитых перевалил за сотню тысяч, в регион стекаются исламисты из разных стран, и общемировая задача заключается в том, чтобы они оттуда уже никогда не вернулись. Решить эту проблему помогла бы непосредственная помощь Башару Асаду, но для этого слишком многим пришлось бы наступить на горло собственной песне – и это в мире, где до сих пор хватает идиотов, твердо верящих, что радикальные исламисты, пожирающие сердца поверженных врагов, воюют в Сирии за демократию.

Новый папа римский

Папу «из наших» воспел еще Высоцкий, но тот папа был «нашим» лишь в том смысле, что «из славян», тогда как Франциска оценило бы по достоинству даже брежневское политбюро. Первый латиноамериканец на святом престоле смотрится настоящей экзотикой, ибо он латиноамериканец до мозга костей – как был покровителем нищих фавел и нестяжателем из общей очереди за хлебом, так им и остался. В лице нового понтифика католики из Южной Америки как будто замаливают грех сотрудничества с правыми военными хунтами: никогда еще Ватикан не обрушивался так рьяно на священную корову западного мира – капитализм. И никогда еще римские проповеди не воспринимались столь болезненно на Уолл-стрит и столь восторженно теми, кто хочет эту стрит «оккупировать». «О, как бы я хотел церкви для бедных», – говорит папа, и миллионы мозолистых рук отвечают ему аплодисментами.

Вместо проповеди за спинами охраны – объятия с прихожанами, вместо красных парадных туфель – старые стоптанные ботинки, вместо роскошного автопарка – Ford Focus в стандартной комплектации. С учетом, что Католической церкви явно требуется обновление и «новый призыв» (пускай бы и за счет голодающих), Франциска можно было бы заподозрить в примитивном популизме и холодном расчете, кабы не биография и не еще одно «но». Слова – это просто слова, а обнимать покрытых коростой и язвами нищих или целовать ноги ВИЧ-инфицированным преступникам – совсем другое дело, а кто не верит, пусть сам попробует. Популярность Франциска как защитника и утешителя столь высока, что католические публицисты бьют тревогу: как бы любовь к папе не ввела во грех пренебрежения второй заповедью. Понтифик, кажется, сам это понимает, но ничего поделать уже не может: обязанности его пресс-службы теперь исполняют не накрахмаленные кардиналы, а прихожане с дешевыми мобильниками в руках. Забеспокоились даже православные: так, киевский раскольник и неканонический патриарх Филарет осудил Франциска за фарисейство и показушничество, а осудив, сел в шестисотый мерседес.

Война за Африку

Бесконечные гражданские конфликты, этнические чистки, путчи, трайбализм, зашкаливающая коррупция, тотальная нищета – все эти «прелести» черной Африки обусловлены, прежде всего, тем, что границы большинства её государств – это границы насильно созданных колоний, а её история – это история разделенных народов и народов, почти случайно собранных в рамках одной страны. Разные языки, разные этносы, разные религии, разные традиции и разные вожди – общим целям тут взяться неоткуда. А значит, война. В текущем XXI веке даже и не скажешь, чего в этом спорадически закипающем бульоне для бывших колонизаторов больше – возможностей (недра континента полны сказочных богатств) или головной боли сиречь бремени белого человека.

Со времени ухода одних только французов из «черной зоны» войскам Пятой республики приходилось возвращаться обратно уже несколько десятков раз. В уходящем году одобренных Совбезом ООН интервенций было две – в Мали и в ЦАР. Но если с ЦАР, где захватившие власть мусульмане стали восторженно вырезать христиан, а христиане отвечать им тем же (при этом по отношению к нейтральному гражданскому населению и те, и другие выступают одинаково как бандиты), и прежде всё понятно было – филиал Ада на Земле, то с Мали история сложнее. Пережив свою серию конфликтов и путчей, эта страна долгих (по африканскими меркам – и впрямь долгих) двадцать лет считалась образцовой и, несмотря на мусульманское вероисповедание жителей, почти западной демократией. Нищета на уровне большинства соседей, но при этом – выборы, свободная пресса, худо-бедно работающие институты, гражданский мир. Ничего этого больше нет: за военным переворотом последовал раскол страны, причем в самопровозглашенном государстве Азавад обосновалась «Аль-Каида». И это было не просто концом Мали, но и концом сказок про африканскую демократию: собранная искусственно, поперек воли населяющих её народов страна может быть формально единой только на штыках, что в африканских реалиях обычно чревато людоедством как в прямом, так и в переносном смысле. Тут уж против воли загрустишь по покойному Манделе. Его заслуги во многом переоценены, но на общем фоне – гений.

Теракт в Бостоне

Хотя Соединенные Штаты долгое время (вплоть до крестового похода Джорджа Буша на ислам) гнули ту линию, что Россия воюет не с террористами, а с «повстанцами», виды на жительство и уж тем более гражданство беженцам из Чечни предоставляли крайне неохотно. К 2003 году в США проживало всего четыре сотни чеченцев против десятков тысяч в странах Евросоюза. Хватило и этого. Когда братья Царнаевы организовали далеко не самый масштабный, но самый громкий теракт первой половины 2013 года, Орлиный Глаз вдруг заметил, что у сарая три стены. Даже несмотря на то, что большую часть жизни оба брата прожили вне России (Джохар вообще был гражданином Киргизии), трагедия на Бостонском марафоне привела к переосмыслению российских войн на Кавказе хотя бы на уровне американских блогеров. При этом вопрос, который мучил американцев более всего, первое время оставался без ответа: как непримечательный подросток Джохар, полностью интегрированный в общество, получающий стипендию и покуривающий марихуану, вдруг превратился в исламского радикала? Как выяснилось, в семье же и нахватался (с поправкой на клановый принцип). Так хваленая американская политкорректность дала трещину, усиленную прошедшим по чеченским рядам эхом – «Рафик не виноват».

С другой стороны, теракт выявил еще одну проблему – гламуризации зла. Журналы публиковали фотографии младшего Царнаева на обложках, а малолетние дуры писали ему влюбленные письма, мол, «не верим, что это ты, ведь ты настолько красив». Те же из них, кто в официальной версии не сомневался, нашли новому кумиру оправдание и цитировали царнаевский «Твиттер»: «В этом городе (Бостоне) нет любви». Дополнительного безумия в дискуссию вокруг исламского эмо подлил посол Чехии в США, настоятельно попросивший не путать чеченцев с чехами.

В итоге сложилась парадоксальная ситуация. Чечня давно уже является самым спокойным регионом российского Кавказа, но обвинять Россию в «бесчеловечной политике» применительно к чеченцам перестали только сейчас. Более того, Европа, прежде активно принимавшая у себя чеченских мигрантов, теперь использует все законные способы, чтобы отправить их обратно. Что, помимо лицемерия, мешало расставить акценты ближе к истине хотя бы на несколько лет раньше, сия тайна велика есть. Видимо, все-таки лицемерие и ничего кроме.

Ядерная проблема Ирана

Реформатор Хасан Рухани отличается от консерватора Ахмадинежада, в первую очередь, стилистически, но в данном случае это отличие принципиально (фото: EPA/ИТАР-ТАСС)

Реформатор Хасан Рухани отличается от консерватора Ахмадинежада, в первую очередь, стилистически, но в данном случае это отличие принципиально.

Многолетняя головная боль международной дипломатии вплотную приблизилась пусть не к окончательному разрешению, но к значительному облегчению. Иран, экономика которого под гнетом санкций чувствовала себя весьма неважно, наконец-то договорился с основными мировыми игроками о контроле за своей ядерной программой. И это тот случай, когда ответ на вопрос «что им раньше мешало» хотя и обширен, но довольно прост. Во-первых, у США случился разрыв с Саудовской Аравией, которая видит в Иране одного из главных своих врагов и конкурентов в области контроля за умами уммы. Во-вторых, в исламской республике обострились социальные противоречия, для разрешения которых аятоллам понадобилось придать дополнительную динамику экономическому развитию. В-третьих, в Иране сменился президент. Реформатор Хасан Рухани отличается от консерватора Ахмадинежада, в первую очередь, стилистически, но в данном случае это отличие принципиально. С «неистовым Махмудом», побрякивающим ракетами и отрицающим Холокост, европейцы и американцы в принципе не могли сесть за один стол переговоров. Именно поэтому верховный правитель рахбар Хаменеи предложил Западу интеллигентного Рухани, которого, впрочем, буквально закидали яйцами за сам факт переговоров с Америкой. (Кстати, насколько тоталитарным является государство, президента которого можно безнаказанно закидывать яйцами, вопрос сам по себе интересный.)

Фактически, компромисс, которого удалось достичь в Женеве, – это то, что Россия предлагала в качестве рецепта долгие десять лет, как бы предугадывая будущее: дозреть до подобных договоренностей нужно было не только Западу, но и самому Ирану. Ввиду изменения обстоятельств Москве не перепало особых дипломатических лавров, да только они ей и не особенно нужны. Возможность инвестировать в иранскую нефтянку после снятия санкций – куда более ценный приз. А что особые возможности в этой связи открываются именно для России, сомнений мало: с Тегераном мы предусмотрительно «дружили домами» задолго до того, как прежде «невозможный» режим внезапно стал «рукопожатным», ни капли при том не изменившись.

Нету революциям конца

Революция в Египте предсказуемо сменилась контрреволюцией: триумфальное, с помпой «восстание народа против Мубарака» привело к победе исламистов, проявивших завидное рвение в деле установления «традиционных религиозных ценностей» в прежде светской стране, чем и подписавших себе приговор. Проблема, собственно, заключалась не в этих ценностях (они абсолютно неприемлемы лишь для вестернизированных туристических регионов и интеллигентной прослойки больших городов), а в вопиющей некомпетентности правительства Мурси в вопросах управления экономикой, а ведь именно проблемы с экономикой дали толчок революции и значительно усилились в ходе оной. В конце концов, генералитету всё это надоело, и режим ненавистного Мубарака был фактически восстановлен, только уже без Мубарака. «Пошутили и хватит», – сказал Брежнев, переклеивая брови себе под нос.

Бузила в уходящем году и Турция, и побузит еще: атаку со стороны студентов-западников премьеру Эрдогану удалось отбить, но крупный коррупционный скандал в правительстве объединил против него прежде разрозненные силы оппозиции.

Наконец, нельзя не упомянуть и Украину, выступления «рассерженных горожан» в которой обычно объясняют происками Запада, которые нельзя преуменьшать, но и преувеличивать не стоит. Официальный отказ Киева от евроинтеграции заслуженно считают одним из внешнеполитических успехов России, однако подведение итогов по данному вопросу резонно отложить на потом.

По материалам: Взгляд