Смена власти в Китае. Сенсация и реакция

В демократических и даже квазидемократических странах выборы – яркое политическое шоу. Кандидаты – колоритные и хорошо известные фигуры, программы обсуждаются открыто.

Передача власти по-китайски – это заранее отрежиссированная «единогласная» замена одних бесцветных аппаратчиков в одинаковых костюмах другими, на первый взгляд, точно такими же. Но менее важным для Китая и только мира событие от этого не становится. Достаточно сказать, что к 2020 году, по прогнозам аналитиков, Китай может сравняться с США по размеру ВВП.

Сенсация и реакция

26 октября в газете New York Times была опубликована статья, в которой, на основе анализа данных, находящихся в открытом доступе, утверждалось, что члены семьи китайского премьера сконцентрировали в своих руках активы на общую сумму 2,7 млрд долларов.

Впечатляет объем публикации – почти 4700 слов (объем материала в New York Times обычно не превышает тысячи слов).

Речь в статье идет не о самом премьере, а о его родственниках, в частности, жене Чжан Бэйли, которая ранее трудилась рядовым чиновником в министерстве геологии, а после прихода жена на высокий пост приобрела такое влияние на китайском рынке драгоценностей, что иностранные бизнесмены прозвали ее “бриллиантовой королевой”.

Сын премьера Вэнь Юньсун, по данным американского издания, владеет 200-миллионным пакетом акций в инвестиционном холдинге New Horizon Capital, работающем в сферах энергетики и мобильной связи.

90-летней матери Янг Чжиун, в прошлом сельской учительнице, принадлежит пакет акций страховой компании Ping An Insurance на сумму в 120 млн долларов. В 2004 году, возглавляя правительство, Вэнь Цзябао отменил ряд ограничений на размещение акций Ping An Insurance на фондовой бирже и тем самым помог компании дополнительно привлечь 1,8 млрд долларов.

Младший брат премьера, согласно New York Times, контролирует компанию, заработавшую свыше 30 млн долларов на правительственных контрактах по утилизации отходов и водоочистке в ряде крупных городов страны. В 2003 году правительство ужесточило условия тендеров, отсекая от участия в них конкурентов.

Как утверждает New York Times, за годы правления Вэнь Цзябао крупными состояниями обзавелись и другие близкие ему люди, в том числе родители невестки.

При этом самого Вэнь Цзябао американское издание в коррупции не обвиняет, более того, указывает, что он, по некоторым данным, неодобрительно относился к бизнес-активности родственников и в 2007 году, по данным сайта Wikileaks, якобы даже намеревался развестись с женой.

Премьер больше других китайских политиков говорил о борьбе с коррупцией. По его инициативе китайских чиновников и членов их семей обязали раскрывать сведения о своих доходах и активах, правда, для всеобщего сведения эти данные не публикуются.

Власть и собственность

Члены политбюро ЦК КПК, как правило, лично ничем не владеют и уходят на пенсию, составляющую примерно 900 долларов в месяц. Но их близкие часто преуспевают в бизнесе, и Вэнь Цзябао отнюдь не исключение.

Крупными предпринимателями являются, в частности, дети покойного патриарха китайской политики Дэн Сяопина, а 41-летний сын уходящего лидера Ху Цзиньтао Ху Хайфэн сделал состояние на поставке в аэропорты Китая оборудования для досмотра после терактов 11 сентября.

Как в случае с бизнесом супруги бывшего московского мэра Юрия Лужкова Елены Батуриной, доказать прямую связь между политической карьерой одного члена семьи и деловыми успехами другого довольно сложно. Однако ситуация, когда деньги начинают плыть к человеку, после того как его родственник занимает крупный государственный пост, сама по себе вызывает вопросы.

По данным российского журнала «Коммерсант-Власть», иностранные корпорации, работающие на китайском рынке, борются за право привлечь в качестве топ-менеджеров или членов наблюдательных советов родственников членов партийного руководства.

Несмотря на официальное объявление войны коррупции и расстрелы с конфискацией имущества, побороть ее в Китае не удается. Даже официальное агентство Синьхуа признает, что за последние 10 лет проблема усугубилась. По данным Синьхуа, с 2007-го по 2012 год были завершены 639 тысяч коррупционных дел, наказаны 669 тысяч чиновников.

При этом мишенью для жестких мер до сих пор становились, в основном, второстепенные лица. Для членов высшего руководства даже громкие скандалы не приводили к отставкам, тем более, уголовным делам.

В марте 2012 года 23-летний сын члена политбюро Лин Цзихуа, близкого к уходящему генсеку-президенту Ху Цзиньтао, погиб в автокатастрофе в Пекине, вдребезги разбив автомобиль Ferrari 458 Spider стоимостью в полмиллиона долларов. Молодого человека и двух его юных спутниц извлекли из покореженного салона полуобнаженными. Историю замяли, хотя избрание в постоянный комитет политбюро на предстоящем съезде отцу, по мнению экспертов, теперь не светит.

Беспрецедентная реакция

Пекин отреагировал на разоблачения обычным образом: заблокировал доступ к статье New York Times для китайских пользователей интернета.

Однако через несколько дней начались странности. Юристы Вэнь Цзябао опубликовали в South China Morning Post заявление: “Так называемые “скрытые богатства” членов семьи премьер-министра Госсовета КНР Вэнь Цзябао не существуют. Мы продолжим выяснять обстоятельства неправдоподобного расследования журналиста New York Times и оставляем за собой право привлечь издание к юридической ответственности”.

Официальный представитель МИД КНР заявил, что публикация «преследует низменные цели».

Ранее власти КНР не отвечали на подобные обвинения, исходящие из-за границы. 29 июня 2012 года агентство Bloomberg обнародовало похожую статью о вице-президенте Си Цзиньпине, который, как ожидается, будет избран на предстоящем съезде генсеком компартии, а затем и председателем КНР. Вслед за этим у представителей Bloomberg сорвались запланированные деловые встречи с китайскими партнерами, а работающие в стране сотрудники агентства начали жаловаться на слежку. Но это была неофициальная реакция по принципу «сами должны понимать».

А уж проверка в отношении действующего члена высшего руководства – дело беспрецедентное не только для Китая, но и для только коммунистического и посткоммунистического мира.

В новейшей истории СССР были дела Щелокова и Чурбанова, а постсоветской России – изъятие приватизированной дачи у бывшего премьера Михаила Касьянова. В странах Восточной Европы выдвигались коррупционные обвинения против бывших коммунистических лидеров. На Украине посадили экс-премьера Юлию Тимошенко. Но все это случилось уже после того, как названные лица проиграли в политической борьбе, и больше напоминало сведение счетов с поверженными противниками, чем стремление очистить общество.

Тайны пекинского двора

Определение «схватка бульдогов под ковром», некогда данное Уинстоном Черчиллем советской политике, сегодня целиком и полностью относится к политике китайской. Как и в СССР, там официально исходят из того, что партия не может ошибаться, следовательно борьба и расхождения во взглядах между членами политбюро не афишируются. Мир может лишь гадать, что происходит внутри этого «черного ящика».

Эксперты-синологи выдвигают три версии происходящего.

Гипотеза первая. Коррупция верхов вызывает в обществе растущее раздражение, и политбюро решило взяться за нее действительно, показав, что неприкасаемых нет.

Гипотеза вторая. «Слив компромата» на Вэнь Цзябао – ответный удар группы сторонников бывшего главы чунцинского горкома Бо Силая, к которой профессор американского университета Джорджа Мэнсона Чжан Тяньлян относит сохранившего большое влияние экс-президента КНР Цзян Цземиня и руководителя китайских спецслужб Чжоу Юнкана.

Работающий в Гонконге французский профессор Жан-Пьер Кабестан говорит о «попытке окружения Бо Силая облить грязью реформаторов».

Жена Бо Силая Гу Кайлай в августе была приговорена к расстрелу с отсрочкой исполнения приговора по обвинению в убийстве британского бизнесмена Нила Хейвуда, а в отношении его самого завели уголовное дело.

Версия третья, которой придерживается South China Morning Post: Вэнь Цзябао сам инициировал проверку, дабы впоследствии заявить, что обвинения в его адрес не подтвердились.

Аналитики обратили внимание на то обстоятельство, что дата открытия партийного съезда, на котором назовут новых лидеров страны, была объявлена в тот же день 29 сентября, когда Бо Силая исключили из партии. При этом изначально съезд предполагалось провести в октябре. Сам факт переноса наблюдатели сочли многозначительным.

Особая система

В Китае нет демократии в западном понимании, но существует по-своему продуманная и довольно стабильная политическая система, сконструированная в 1990-х годах архитектором китайских реформ Дэн Сяопином.

После Мао Цзэдуна Поднебесная вместо неоспариваемых единоличных лидеров получила коллективное руководство, в котором генсек-президент является лишь первым между равных.

Нет в Китае и несменяемой пожизненной власти. В законе этого не говорится, но по неписаной традиции, глава партии и государства избирается на два пятилетних срока, будучи в возрасте около 60 лет. В течение первого срока он должен подобрать себе молодого преемника, чтобы тот за оставшееся время обучился всему, что требуется, а страна и мир привыкли воспринимать его как лидера. Теоретически, «кронпринц» может не пройти апробацию, но до сих пор подобных случаев не было.

Таким образом Цзян Цземинь в свое время выбрал в преемники нынешнего руководителя Ху Цзиньтао, а тот – заступающего ныне на высшие посты Си Цзиньпина.

Исключительную роль в китайской политике играет семейственность. Примерно половина высшего руководства, включая Си Цзиньпина – сыновья бывших членов политбюро.

Огромное значение имеет и то, кто с кем прежде работал, и кто кого “тянул”. В этом нет ничего необычного и для остального мира, но на Западе и в России политики в гораздо большей степени играют каждый за себя, легко рвут со старыми друзьями и заводят новых, если сочтут выгодным. В Китае сложившиеся группировки существуют десятилетиями. То, что чьи-то отцы полвека назад поддерживали друг друга, является для сыновей достаточным основанием, чтобы быть заодно.

Наконец, китайский политик после ухода в отставку не превращается в «живой труп», а до конца своих дней сохраняет огромное закулисное влияние. Те, кому он когда-то помог вскарабкаться на вершину, по-прежнему будут служить ему, или, по крайней мере, считаться с ним.

Эксперты практически единодушно утверждают, что мнение 86-летнего Цзян Цземиня, оставившего пост генсека 10 лет назад, до сих пор имеет немалый вес.

При этом, по имеющимся данным, сам он в свое время хотел видеть преемником свою правую руку Ли Цинхуна, но за кандидатуру Ху Цзиньтао высказался Дэн Сяопин. «Серый кардинал» тогда уже не занимал никаких должностей, а к моменту передачи власти отошел в мир иной, но авторитет Дэна был таков, что его не решились ослушаться даже мертвого.

«Масти» китайской политики

Иностранные аналитики делят нынешнее китайское руководство на «принцев» и тех, кто добился только самостоятельно, а также на «шанхайцев», обязанных карьерой Цзян Цземиню, до своего восхождения на политический Олимп после трагедии на площади Тяньаньмэнь возглавлявшему шанхайский горком, и «комсомольцев» – ставленников Ху Цзиньтао, который в 1980-х годах руководил китайским комсомолом.

Между группировками строго выдерживается баланс. Так, будущий генсек-президент Си Цзиньпин – одновременно «шанхаец» и «принц», а наиболее возможный преемник Вэнь Цзябао Ли Кэцян – стопроцентный «комсомолец» и сэлфмэйдмен.

Есть мнение, что «комсомольцы» в целом либеральнее «шанхайцев», так как их руководитель Ху Цзиньтао в свое время был близок к генсеку-реформатору Ху Яобану, но убедительных доказательств этому нет. За 10 лет пребывания на вершине власти Ху нисколько не ослабил гайки.

Трудный выбор китайской элиты

Хотя Китай принято считать глобальным экономическим локомотивом и островом благополучия, новое руководство столкнется с рядом стратегических проблем, не имеющих однозначного решения.

Зарубежные эксперты, мысля в привычной им парадигме, пытаются делить китайскую верхушку на либералов и сторонников жесткой линии.

Уже упоминавшийся американский профессор китайского происхождения Чжан Тяньлян считает относительными либералами нынешних и будущих руководителей КНР, а сторонников опального Бо Силая именует «фракцией окровавленных рук».

Возглавляя парторганизацию Чунцина, Бо Силай, кстати, по происхождению принадлежащий к «принцам», заигрывал с уравнительными идеями и пытался возродить почитание Мао. В мае 2009 года он устроил в главном концертном зале города «встречу потомков знаменитых генералов», около 200 участников которой распевали хором «Алеет Восток».

В то же время российский синолог Арсений Молчанов предполагает, что как раз Бо Силай мог бы стать «китайским Горбачевым».

Подобный разброс в оценках, скорее только, говорит о том, что ожидать появления «Горбачева» после XVIII съезда КПК не приходится.

Если внутри китайской элиты и наличествуют принципиальные разногласия, то, скорее только, по экономическим вопросам.

Переход к свободной конвертации юаня мог бы сделать его мировой резервной валютой и повысить жизненный уровень народа, но ослабит экспортный потенциал, до сих пор являвшийся основой китайского «чуда».

Политика форсированного роста зарплат и развития внутреннего рынка имела бы благоприятные социальные последствия и ослабила бы зависимость Китая от неустойчивой мировой конъюнктуры, одновременно лишив главного на сегодняшний день конкурентного преимущества – готовности населения много работать за небольшие деньги.

Дальнейшее развитие рыночных начал стимулировало бы рост и инновации, усилив при этом социальное расслоение.

Что касается политики, то, судя по имеющимся данным, сторонников ослабления власти компартии и расширения гражданских свобод в китайском руководстве нет.

Справка:

В годы премьерства Вэнь Цзябао экономика КНР росла на 10-12% в год, но состояния его родственников, по данным New York Times, росли еще быстрее

Постоянный комитет политбюро ЦК Компартии Китая – реально высший орган власти в стране – начал внутреннее расследование с целью выяснить, есть ли у родственников премьера Вэнь Цзябао несметные богатства, о которых ранее писала New York Times, сообщила в понедельник гонконгская газета South China Morning Post.

Источник: Би-Би-Си